Рубрика: Наука

О “коллекции семян Вавилова”, находящейся в ВИРе, вам должно быть известно из школьной программы. По крайней мере, про это было и есть в учебниках по биологии. Согласно общепринятой версии, выдающийся советский учёный Николай Иванович Вавилов собрал уникальную коллекцию семян культурных растений в ходе зарубежных и внутренних экспедиций.

Студентом-агрохимиком я бывал в ВИРе во второй половине 90-х. А библиотека ВАСХНИЛ, позже РАСХН, находящаяся рядом, требовалась мне до 2010-х годов. В ВИРе работал наш преподаватель Игорь Градиславович Лоскутов. Он показывал портреты сотрудников, погибших в блокаду. Там был портрет Георгия Карловича Крейера – отца другого преподавателя, заведующего кафедрой агрохимии СПбГУ, Клавдия Крейера. Видели мы и коллекцию семян – в металлических ящичках. Такие же ящички были у нас на кафедре – с семенами пшеницы, ячменя. Нас предупреждали, когда мы открывали ящички и смотрели на семена: смотрите, не ешьте их…

Надо понимать, что уровень школьного учебника биологии, или уровень готовящего учителей-биологов педвуза – это очень поверхностное знание. Биология – неточная наука, изобилующая постоянно оспариваемыми теориями. Некоторые вещи, будучи научно опровергнуты, продолжают оставаться в учебной программе десятки лет – потому, что носители опровергнутых теорий живы и влиятельны. Вы думаете, теория Дарвина общепринята в биологической науке? Совершенно нет, я добросовестно посещал спецкурс “Основы научного антидарвинизма”, который прописан у меня во вкладыше к бакалаврскому диплому аж два раза. Занятия были на кафедре ботаники во дворе Главного здания. По словам преподавателя, в лучшие времена на биофаке была и кафедра антидарвинизма. Поэтому меня не удивило, когда в магистратуре я услышал на занятии от преподавателя, будущего академика:

– Я считаю, что Вавилов вполне правильно был репрессирован, а коллекция семян нафиг никому не нужна.

Плюнуть в портрет Вавилова, всё же, было тогда примерно то же самое, что в советское время плюнуть в портрет Ленина – большое диссидентство. Для большинства биологов фигура Н.И.Вавилова чрезвычайно сакральна. В картине духовного мира стандартного биолога существует светлый ангел с крыльями – Николай Иванович Вавилов, и его антагонист, чёрный демон ада – Трофим Денисович Лысенко. Поэтому мы попросили преподавателя аргументировать.
Он рассказал о заграничных экспедициях Вавилова, организованных на золотые рубли, и это с конца 20-х по конец 30-х годов. Голодомор, как вы понимаете, был не только на Украине. Государство, спонсируя Вавилова, просило результатов – каких-нибудь новых сортов урожайных, новых технологий выращивания, например. Вавилов же вместо результатов много лет компостировал мозги, рассуждая о большой научной значимости собираемой им коллекции семян. Компостировал, пока государству это не надоело. Школа Вавилова не дала народному хозяйству ничего – ни нормальных новых сортов, ни технологий. Но была параллельная школа, которая эти результаты дала – и сорта, и агротехнические приёмы, и реальное повышение урожаев. Это была школа Трофима Денисовича Лысенко.

В смысле коллекции семян я начал сомневаться ещё до этого случая. Семена, получается, хранятся ради их генотипа. Семена непрерывно теряют всхожесть, значит, их надо постоянно пересевать. Но, при пересевании, тем более неоднократном, вряд ли можно сохранить неизменным генотип – он постоянно меняется, происходят мутации, ненаучно говоря – переопыление, взаимодействие растений с другими видами, горизонтальный перенос – в общем, пересеянные семена уже не те. А тем более, неоднократно пересеянные.

Если вы считаете, что сохраненная коллекция семян Вавилова как-то двинула вперёд отечественную селекцию и генетику после его смерти – изучите современное состояние российского семеноводства. Оно не в 90-х таким стало. Оно к 80-м уже безнадёжно отстало от мирового и деградировало. Лысенко умер в 1976-м году.

В 2009 году я был на семинаре, организованном семенным подразделением фирмы Syngenta. Докладчик с удовлетворением констатировал, что доля семян российской селекции составляет на рынке 3% (три процента). Иностранной селекции, стало быть, 97%, и тенденция в их пользу. Однако докладчику возразили, что заботливое правительство РФ приняло постановление, по которому через 3 года (стало быть, к 2012 году) иностранным производителям семян в России станет очень худо – за три года их планировали постепенно выдавить. На что докладчик, улыбаясь, ответил:
– Не беспокойтесь, через 3 года Syngenta Seeds будет российским производителем.

Как вы понимаете, в России выпускают технику Samsung или VAG, но изобрели и разработали её в Корее и Германии, например. В России не изобрели хороших семян, и коллекция ВИРа не помогла.

Если коллекция семян Вавилова была бы делом стоящим, её бы продублировали на Западе, а то и раньше Вавилова собрали бы. Но, как-то с этим кисло. Собрали лет десять назад коллекцию в Норвегии, в каком-то тоннеле что-ли, чтобы холодно. За счёт государства норвежского. Цель – просто сохранить гены на случай вселенских катаклизмов. Семена там не пересевают, а при необходимости меняют. Есть банк семян, по слухам, в США, в Колорадо, но какая его цель – всё смутно. Точно можно сказать, что при современных методах селекции значение таких коллекций небольшое. Если есть деньги – почему бы не побаловаться, не собрать коллекцию. А во время голода, да на золотые рубли – ну, как-то это…

И, конечно, если вы не знаете, то можете погуглить “подвиг 13 ленинградцев”. Умерли, но не съели коллекцию семян. Я не про умерших плохо сказать хочу, а про официальную пропаганду. Было даже интервью с выжившим сотрудником ВИРа, где его впрямую спрашивали – чего вы не съели коллекцию-то? А он отвечает – не знаю, мол, и пожимает плечами. Чего у биологов в достатке – так это трусости, вечной спутницы интеллигентности. Чего вы врёте то? Чего правду не скажете?

Не могли они съесть эту коллекцию. И плевать им было на Жданова, на Сталина, на советскую власть. Люди друг друга ели в блокаду, чего уж там, не до мыслей о Родине. Семена, которые закладываются на хранение без цели дальнейшего употребления в пищу, всегда протравливаются. Это сейчас фунгициды ещё туда-сюда, 3-й класс опасности, но и то, есть такие семена нельзя. А в 30-х годах фунгициды ртуть-органические были. Да кто бы сотрудников ВИРа спросил, если коллекцию можно было есть. Изъяли бы в фонд обороны, и всё. Не изъяли, потому что есть было нельзя.

Вот и всё, в общем, про коллекцию семян. Пшик, ложь, трусость, просаживание народных денег, мифотворчество, гнуснейшая пропаганда – и пока люди в этом не покаются, будет только хуже. Люди – это не только власть, а биологи тоже.

2008 год, моё предисловие к вконтактовской группе “Человечество против учёных”, основанной в пику инфантильно-ублюдочной, по моему мнению, группе “Учёные против лженауки”

“Очень любят многие люди обожествлять науку. Она-де, спасает человечество от всего плохого. А учёный, человек науки, есть светлый воин, спаситель и пророк.
Мы же хотим сказать, что наука есть дело рук человеческих, а руки эти бывают разные. И если она несёт свет, то в равном количестве и тьму. Но нет необходимости свету говорить: “Я – свет”, потому что все видят свет. Есть необходимость тьме говорить: “я – свет”, иначе никто не пошёл бы за тьмой.
Также есть необходимость тьме говорить на свет: “это – тьма”, ибо человек боится тьмы и хочет победить её.

Дойдя до определённого этапа в жизни, наш светлый воин начинает самоидентифицироваться как учёный, то есть имеющий право на суждения в различных областях науки, близких или далёких от его так называемой специализации. Он имеет определённый багаж знаний, который ошибочно считает достаточным, и готов дать ответ на любой вопрос, пользуясь этим багажом. При этом истинность знаний для него определяется авторитетом их источника. А авторитет источника определяется признанием его определённым кругом лиц, присвоившим себе право говорить: “это – свет” или “это – тьма”.

И за право принадлежать к этому кругу многие готовы дорого заплатить. Смотреть в рот наставникам, повторять как попугай их тезисы, и биться за них до кровавых слюней – вне этого круга он никто, и никому его мнение не интересно; в этом кругу он учёный, сначала начинающий, потом маститый; и нет такого преступления, на которое он не пойдёт для того, чтобы таковым остаться.

Мы против сявок, вся сущность которых в преданности наставникам, и против наставников, имеющих корыстные интересы. Мы поддерживаем людей, которые не хотят принести когда-нибудь, как им обещают наставники, а приносят пользу своему народу. Такие люди у нас часто называются лжеучёными. И хотя время расставляет всё на свои места, хотелось бы, чтобы это происходило быстрее.”

#наука #учёные

В заметке о сидератах мы уже касались темы кормовых единиц – эквивалента одного килограмма хорошего овса.
Для сельскохозяйственных животных есть нормы – сколько кормовых единиц нужно для поддержания жизни животного, сколько при тяжёлой работе или доении.
Дальше либо верьте мне на слово, либо гуглите эти цифры самостоятельно.
Некрупной корове надо в день 3 кормовых единицы для поддержания жизни. Если корову доят, то на каждый литр молока нужно ещё половину кормовой единицы. Итого деревенская дойная корова ест около 10 кормовых единиц в сутки.

Как говорил мой тесть, выросший в деревне сын ветеринара, – на лошадь заготавливают ровно втрое больше сена, чем на корову. То есть, рабочая лошадь ест втрое больше коровы. Сейчас, когда я гуглю подтверждение этому, что-то не сходится – для лошадей дают 10 кормовых единиц. Я больше верю тестю, но хорошо – примем эту минимальную цифру в 10 кормовых единиц, как рацион лошади.

Рацион человека, для сравнения – это 1 кормовая единица в сутки. Для поддержания жизни и не слишком тяжёлого труда, типа интеллектуального.

Не большим знатокам сельского хозяйства, которые считают, что лошадь щиплет траву и этим живёт – напишу, что это не так. Лошадь теоретически может выжить на траве и на сене, но их надо потреблять столько, что всё время лошади будет занято едой, а работать будет некогда. Лошадь, которая хоть как-то работает, кормят овсом. Кормили, по крайней мере, 100 лет назад – сейчас дают комбикорм, но его основа отнюдь не сено и не трава.

В наши дни лошади не являются значимыми сельскохозяйственными животными. На тысячу граждан приходится не более одной лошади, которую используют где-нибудь в конно-спортивном клубе или на мямокомбинате. Исчезни все лошади вокруг нас – опечалились бы только немногочисленные любители верховой езды и вяленой конины.

Совсем иная ситуация была сто с небольшим лет назад, в Российской Империи. На трёх подданых царя приходилась в среднем одна лошадь. Это были лошади военные, почтовые, запряжённые в барские тройки и одноколки, лошади грузовые – вопреки картине Репина, основными бурлаками были всё же лошади, – и, конечно, лошади крестьянских хозяйств нашей аграрой страны.

Теперь смотрите. Лошадь ест 10 кормовых единиц в сутки против одной единицы у человека. На 180 миллионов подданых приходится 60 миллионов лошадей.
Подданые съедают в день 180 тыс. тонн условного овса, а лошади – 600 тыс. тонн. Проходит 100 лет, подданых 140 миллионов, они съедают 140 тыс. тонн условного овса, а лошади – так мало, что можно принебречь.

Куда пошёл тот овёс, который освободился после исчезновения лошадей? Да никуда, его просто перестали выращивать. А земли забросили. Если учесть разницу в урожайности зерновых 100 лет назад и сейчас – а это в разы, – отношение заброшенных земель к оставшимся в обороте составляет по России в среднем 10:1.

В 90-х годах профессор Б.Ф.Апарин, читая нам курс почвоведения, сообщил: при Екатерине II площадь пахотных земель на территории нынешней Леобласти была больше, чем в 1989 году – на пике советского сельского хозяйства. После 1990 года пошёл упадок в разы, и тенденция к сокращению обрабатываемых площадей не меняется до сих пор. А при Николае II ведь площади были куда больше, чем при Екатерине. Отношение заброшенных земель к оставшимся как 10:1, по моему мнению, на самом деле больше.

Как говорил писатель Виктор Астафьев, “То, что было Россией, называется теперь Нечерноземьем, а остатки моего народа убежали в города и превратились в шпану”.

Также, надо понимать, что все разговоры на тему “планета не сможет прокормить такое количество людей” – это пиздёж. Планета может прокормить в 10 раз больше людей, чем сейчас есть, при использовании только экстенсивных технологий. Для этого, правда, многим придётся взять в руки лопату вместо сраного айфона. Но она, лопата, по ним давно плачет.

Оказавшись в этом проекте, я подписывал бумагу, что не буду разглашать личные данные тех, с кем работаю. Поэтому, раствор не совсем Москвичёва, но эта фамилия у него и была бы, если бы не раскулачивание в 30-х годах; по крайней мере, я так понял. Многие тогда меняли фамилии, к примеру, почти все Щербовичи-Вечоры стали либо просто Щербовичами, либо просто Вечорами. Современные граждане этого не понимают, как правило.

Будущий академик Москвичёв был человеком амбициозным, и в то же время чувствительным; был не чужд похвальбы и эпатажа. Впервые я увидел его на конференции в СПбГАУ, и прослушал всё выступление с открытым ртом. Москвичёв разительно отличался от привычных нам учёных: он докладывал громко, резко, с вызовом – подбородок вперёд, презрение во взгляде, да и сами докладываемые данные были из ряда вон. Выступление производило фурор.

– И вот такой человек, – повернулась ко мне руководительница, Татьяна Александровна Банкина, – будет у вас вести занятия!

Москвичёв заявил читать на нашей кафедре элективный курс про органическое вещество почв, и я туда записался. На первом занятии я не понял, почему Москвичёв с трудом сдерживает ярость – это было видно. А дело было в том, что на его элективный курс записалось только два человека, а пришёл один я. Мы действительно сидели один на один в кабинете руководительницы, и Москвичёв вынужден был читать мне лекцию. Его самолюбие было уязвлено – он хотел хотя бы небольшой, но аудитории. Однако я вёл себя так смущённо и уважительно, что постепенно лектор смягчился.

На следующее занятие пришёл и второй слушатель, и тут Москвичёв совсем подобрел – позвал нас пить пиво на соседнюю кафедру ихтиологии и гидробиологии. Пили мы вчетвером – на ихтиологии тогда работал известный специалист по рыбам Сергей Анацкий, рано умерший. Он напоминал молодого Эйнштейна, и травил бесконечные истории, в том числе из заграничных путешествий. Много лет спустя я прочитал на форуме ПКР, что Анацкий участвовал в рейдах по борьбе с браконьерами, боролся с сетями и т.п. Он бы, конечно, расстроился, узнав, что пьёт с будущим браконьером и убежденным сеточником.

Москвичёв, видя во мне благодарного слушателя, признающего его безусловный авторитет, старался подерживать свою репутацию почти волшебника, и всё время подбрасывал новые интересные мысли, о которых не услышишь от стандартных учёных. Именно от него я услышал, что Вавилов вполне правильно был репрессирован, и коллекция семян “нахрен никому не нужна”.

Когда у будущей жены стал вопрос о выборе руководителя в аспирантуре, я без колебаний посоветовал Москвичёва. Мы втроём встретились у метро “Невский проспект”, обсудили будущую тему диссертации и разошлись с большим оптимизмом. Москвичёв упомянул, что назревает крупный проект с иностранными инвесторами, платят там европейские зарплаты, и курирует это генерал ФСБ, с которым Москвичёв постоянно созванивается.

Когда я приехал после эпопеи с грибами на Верхнем Волозере, совсем без денег, то набрал домашний номер Москвичёва и не постеснялся спросить:

– Я не нужен вам для работы?

И ему пришлось меня взять. Генерал ФСБ оказался полковником, зарплаты совсем не европейские, но всё же российская зарплата, выплачиваемая просто за чтение книг (а поначалу так и было – моя работа состояла в чтении книг, которые давал Москвичёв), была очень кстати.

Вообще, в моей жизни есть всего человека три-четыре, без которых жизнь совершенно не заладилась бы. И один из них – академик Москвичёв.

Проект заключался в разработке лекарства против рака. Москвичёв предложил лечить онкологию меланиноподобными, то есть тёмноокрашенными, веществами, основываясь на их протекторных и некоторых других свойствах. Добывать меланины он решил из тёмноокрашенных грибов. Я думаю, Москвичёв сам в это верил. Объяснял он очень складно и умел убеждать.

В проект набралась команда: отдельная девушка-миколог выращивала грибы на питательной среде, я забирал эти грибы, отмывал от питательного раствора, заливал щелочным раствором на неделю, а потом фильтровал и получал тёмноокрашенную вытяжку с меланинами.

Раствор, которым заливались грибы, был особенным. Те, кто изучают химию почв, делают вытяжку из почвы с помощью раствора гидроксида натрия или калия. Затем добавляют концентрированной серной кислоты, и в осадок выпадают тёмные гуминовые кислоты.

Москвичёв усовершенствовал раствор щелочи. Исходя из свойств гуминовых молекул, которые он полагал подобными меланиновым, для более насыщенной вытяжки Москвичёв добавил к щелочи ещё мочевину и трилон Б. Он достаточно понятно и теоретически безупречно объяснял, почему мочевина и трилон Б увеличивают степень экстракции маланиноподобных молекул из грибов.

Моей задачей было сравнить, какие грибы и на какой питательной среде дают больше меланина. Меланин определяли по углероду, методом Тюрина, анализируя вытяжку упомянутым щелочным растовором. Термин “раствор Москвичёва” придумал я, и он прижился в команде. Это было подхалимство, но Москвичёва мы действительно любили.

Работа шла несколько месяцев. Деньги платили очень хорошие, это была основа моего существования, хотя я работал ещё на двух работах. Каждую среду я забирал у девушки-миколога грибы, делал из них вытяжку, и определял углерод по Тюрину. Фотоэлектроколориметр был со стрелочным указателем, что гораздо лучше, по-моему, чем цифровой.

Как-то раз, сводя в таблицы цифры значений содержания углерода в образцах, я накрылся наконец догадкой, пока ещё не ужасной, но интересной. Мы вытягиваем углерод раствором Москвичёва, но в этом растворе ведь содержится и мочевина… и трилон Б с большой молярной массой, а нормальная концентрация трилона Б в растворе всего лишь вдвое ниже нормальной концентрации гидроксида калия. То есть, в растворе немало углерода. Так может, стоит сделать поправку?

Дальнейшие вычисления преподнесли большой сюрприз. Несколько раз я пересчитывал, но сомнений не было: после прохождения через грибы концентрация углерода падала в четыре раза. То есть, раствор Мосвичёва содержал в четыре раза больше углерода, чем вытяжка, сделанная из грибов этим раствором.

На очередном чаепитии я скромно упомянул о своём открытии. Москвичёв нахмурился и перевёл разговор на другую тему. Посматривать на меня он стал недобро.
Тут как раз подоспела моя свадьба. Мне говорили, что Москвичёв любит гулять на свадьбах, тем более моя будущая жена была его аспиранткой. Но, мы скромно расписались без торжества, укатив в свадебное путешествие в Воронеж и Москву. В Москве у жены должен был состояться доклад на конференции, по совместной с Москвичёвым работе. Но, поселившись в главном корпусе МГУ, мы забили на конференцию и просто гуляли по Москве.

После этого вояжа я заявился в лабораторию. В проёме двери стоял Москвичёв.
– У нас происходит сокращение группы, – сказал он.
– Да, – сказал я, – и кого сокращают?
– Вас.
С глупой улыбкой я покивал головой.
– И вам будет выплачено за этот месяц, а также выходное пособие за следующий, – добавил Москвичёв.
Он всегда делал, что обещал. Выходного пособия мне хватило, чтобы выучиться в автошколе и сдать на права, и чтобы выучиться на частного охранника и получить лицензию.
Я решил, что никогда больше не буду работать в науке.
С Москвичёвым мы виделись потом пару раз, потому что жена продолжала учиться и защитила у него диссертацию. Думаю, я был ему неприятен. К тому же, его дочь бросил муж, такой же как я долговязый студент без определённых представлений о будущем.

Команда по разработке лекарства продолжала работать после меня много лет, тяня из грибов меланины раствором Москвичёва. Инвесторы платили. Лет через пять я читал ветку на форуме фармацевтов, где сын полковника ФСБ пытался рекламировать тот самый препарат. Зря он это делал, выглядел в дискуссии очень глупо. Дочь полковника ФСБ поступила на факультет, где преподавал Москвичёв. Читал я и гуманитарные экзерсисы самого полковника, они просочились в сеть. Это было нечто вроде докладов о будущем России. Мне ужасно от того, что у них в головах.
После этого я работал много где – охранником, строителем, агрономом, менеджером. И никогда не жалел, что не стал работать в науке.

Сидератами называют культурные растения, зелёную массу которых закапывают (запахивают) в землю в качестве удобрения. При этом, не дожидаясь созревания плодов и семян. Здесь есть некоторый след логики: свежая зелёная масса содержит органическое вещество, источник гумуса. Также, зелёная масса содержит минеральные элементы – а ими, по Либиху, питаются растения. Остаётся неясным, зачем намеренно тратить время и ресурсы на выращивание растений, которые потом будут уничтожены ради производства аналогичных растений. Зачем и кому это, в частности, надо. На этот вопрос мы в данной заметке ответим.

Как уже было выше сказано, использование сидератов преследует 2 основные цели:
1) Улучшить качество почвы засчёт увеличения содержания гумуса, который обуславливает хорошие физические свойства почвы и её буферность, а также увеличения содержания в почве элементов минерального питания;
2) Увеличить урожайность последующей культуры.

Учёные, изучающие сидераты (а такие учёные есть, чёрт побери: и бакалаврская, и магистерская мои работы посвящены сидератам), рекомендуют их использование, в основном, для небогатых почв. Небогатыми у нас являются почвы обширной Нечернозёмной зоны. Особенно небогаты песчаные почвы – процессы в них происходят быстрее, они легко промываются, из них выносятся элементы питания и органика.

Если вы не знали, то можете легко найти, что такое кормовая единица. Это эквивалент 1 килограмма хорошего овса. Любой растительный корм можно пересчитать на кормовые единицы. Например, 1 кг сена эквивалентен по кормовой ценности 0,15 кг овса – значит, в 1 кг сена содержится 0,15 кормовой единицы.

Далее коротэнько, тезисно.

1) В 1 кг зелёной массы сидератов содержится в среднем 0,18 кг кормовых единиц.
2) Урожайность зелёной массы сидератов в Нечернозёмной зоне в среднем 300 ц/га, или 5400 кормовых единиц с гектара.
3) Средняя прибавка урожая следующей за сидератами культуры составляет в среднем 10%. При урожайности зерновых в Нечернозёмной зоне 20 ц/га, прибавка составляет 2 ц/га, или 200 кормовых единиц.
4) Коэффициент гумификации зелёной массы сидератов составляет 0,01, то есть из 1 кг зелёной массы получается 10 г гумуса, или 300 кг на гектар.
5) Содержание гумуса в пахотном слое дерново-подзолистых почв составляет от 1% до 4%, масса его в пахотном слое (20 см) – от 30 до 120 тонн на гектар.
6) Таким образом, прибавка содержания гумуса в почве после внесения сидератов составляет 300 кг на гектар – при общей массе 20-сантиметрового пахотного горизонта на гектаре в 3000 тонн. Чтобы повысить таким образом содержание гумуса в почве на 1% (т.е. на 30 тонн на гектаре), необходимо 100 лет – по 300 кг в год.
7) В итоге, безвозвратно запахивая в землю 5400 кормовых единиц, мы получаем следующий результат: 200 кормовых единиц в качестве прибавки урожая и 0,01% содержания гумуса.

Я думаю, точнее уверен, что этот результат отрицательный. Да не просто отрицательный, а катастрофически. Почему же мы периодически слышим о пользе сидератов, призывы к их применению? А для этого при Сталине было хорошее слово: ВРЕДИТЕЛЬСТВО.

В начале заметки я обещал ответить на вопрос, кому это надо.
Так вот, вредителям это и надо.

Все знают слово “негодование”. Если по-школьному, или по-научному, разобрать это слово на части, то кажется очевидным: “не” – приставка, “год” – корень, “ов” и “ан” – суффиксы, “е” – окончание.
А вот фигушки!
Загляните-ка в словари, написанные доблестными филологами!
Корень слова “негодование”, какой бы вы думали, по официальной науке, а?!
Корень, который не стесняются публиковать – “негодова”.

Когда мы работали в Ейском районе Краснодарского края, приехавший из Москвы инженер Саша Рогозин обратил наше внимание:

– Вы заметили, что местные говорят “не годА”? “Не годА себе”?

Я действительно не обращал на это “не годА” внимания, поскольку звучало оно настолько естественно и отполированно, как наше “ни херА” или аналогичное. Саша был внимательнее.

– Сегодня я слышал фразу “Какого годА ты это сделал?”.

Теперь мы стали внимательнее слушать речь станичников.
“Не годА”, “не годА себе”, “какого годА” употреблялись в их речи ровно так же часто, как в нашей “ни фига”, “ни хрена”, “какого хрена” или аналогичное. Это не было что-то локальное, так говорили ВСЕ. Мы работали в станице с населением четыре тысячи человек, и за полтора года пообщались почти со всеми.
Мы обсуждали между собой, что такое “год”. Я съюморил, произнеся при обсуждении фразу с доллара “In God We Trust”. Это было оценено с точки зрения юмора, но и с точки зрения филологии это, как мне кажется, верное направление для анализа.

“Не годА”, “не годА себе”, “какого годА” употребляются жителями станиц Ейского района безусловно в контексте негодования. Я уверен, что если бы хоть один сраный филолог посетил за годы советской и постсоветской власти или Краснодарский край, или Ростовскую область, он констатировал бы данный факт и описал бы его.
Гугля на эту тему, я не нашёл ничего, кроме корня “негодова” в словарях.

Однажды я купил в книжном магазине СПбГУ книгу, опять же издательства СПбГУ, сделанную кафедрой славянской филологии СПбГУ. Книга называлась “Учёные – молодым славистам”. В ней “учёные” с кафедры славянской филологии доказывали, что слово “медведь” происходит не от сочетания слов “мед” и “ведать”, а от сочетания “мед” и “есть” через связку “в”. Как они при этом объясняют украинское слово “ведмедь”, можно только гадать, но то что ни автор, ни редактор, являющиеся специалистами по СЛАВЯНСКОЙ филологии, не имеют представления о других славянских языках, кроме русского – это очевидно. Однако, они почему-то знают литовский: в этой же книге они рассказывают о недопустимости выведения слова “колобок” из составляющих “коло” (круглый) и “бок”, а возводят происхождения колобка к литовскому слову kalbaks, что в переводе означает… “ломоть ржаного хлеба”.

Вы понимаете, какую тему я хочу поднять. Российские учёные не работают “в поле”, причём не работают в поле и те, кому там работать положено (об этом в следующей заметке из серии “Имитационные науки” про биологию). Они сидят в кабинетах, читают иногда лекции. Формат получения информации в виде лекций имел доказанную эффективность 5% (самую низкую) ещё до поголовной информатизации и цифровизации. Сейчас это – 0%.
Но, эти люди получают зарплату из госбюджета. И мне кажется, они не должны её получать.
Вы скажете, что какой-нибудь Ротенберг ворует больше, чем зарплата тысяч учёных. Я не видел Ротенберга и не знаю, за что он получает деньги. Но учёных я видел, жил среди них, учился шесть с половиной лет в СПбГУ. Это было самое мразотное общество из всех, через которые я прошёл в последующей жизни. Общества строителей, охранников, колхозников я не назвал бы мерзкими. А сообщество учёных назвал бы. В каждом обществе есть изгои, которые лучше остальных. Про них я тоже буду писать, как про Дмитрия Брониславовича Малаховского, например.
Но больше – про мразоту. Потому что её там количественно больше.

Я уверен, что те, кто спокойно употребляет слово “поливочный”, также спокойно говорят “ложить”.
Впервые я услышал “поливочный”, когда уже не один год занимался поливом. Было это в Санкт-Петербурге. Слово было произнесено местным. Мой слух оно резануло так, как, наверное, директора школы в одном советском фильме от фразы “Не ложте зеркало в парту – а они ложут”.
Если мы попытаемся проследить происхождение этого слова, сопоставив слова с аналогичными суффиксами, то очевидно, что слово “поливочный” должно происходить от слова “поливка”. От слова “полив” оно не может происходить, потому что от “полив” происходит “поливной”, и больше никакой.
Как, например, “верёвка – веревочный”, “закладка – закладочный” (но: “заклад – закладной”), “стоянка – стояночный”, “банка – баночный” и так далее.
А есть в русском языке слово “поливка”?
И чем “поливка” отличается от “полива”?
Видимо, тем же, чем “банка” от “бана” или “закладка” от “заклада”.
Слово “поливка”, по моему мнению, возникло в позднесоветском периоде в слое населения, именуемом “дачники”, и образовано при смешении понятий “полив” и “лейка”.
Но это не русский язык, товарищи. Эдак каждый столько слов наизобретать может, а потом вносить их в различные викисловари.
Вы же не считаете правомерным писать “мотомобилька” вместо “мотоцикл” или “борщька” вместо “щи”. Вам за это ЕГЭ не зачли бы.