Кока-Колу можно разбавлять вдвое

В шлиссельбургской реанимации был сотрудник по имени Денис, который готовил растворы и ставил капельницы. Работал он сутки через трое, а в остальные смены за капельницы отвечали разные бабы.

– Я единственный, кто всё делает по правилам, должен вас предупредить, – говорил Денис.

И, он не обманывал, потому что делать по правилам оказалось не так и просто. Если вам назначено в день накапать восемь бутылок, от физраствора до антибиотиков, через эпидуральный катетер и у ключицы, а может и третий на руке, в смену Дениса эти бутылки гарантированно были бы выкапаны. В бабские смены вполне могло быть не выкапано ничего. Капельница зачастую перестаёт капать, за ней надо следить. По факту за ними почти не следили, а одна баба, было ощущение, что вообще не понимает, что это за капельницы такие. Зарплата у медсестёр была больше 100 т.р., прямо на смену приходили с чемоданами, после работы лететь в Турцию. При мне одна новенькая очень молодая медсестра, работавшая второй месяц, благодарила старшую, что за первый месяц у неё вышло 90 т.р. Была там одна более-менее, Наташа, но она капельницами не занималась.

С Денисом я поделился тоской по Кока-Коле. Мне пытались сбить сахар с 28 хотя бы до 10, а за 6 дней смогли только до 14. Жутко ломало и хотелось Кока-Колы – не Zero, а настоящей, с сахарком.

– Честно говоря, я никогда Кока-Колы не пил, – сказал Денис, – но насколько я знаю, это сироп.

– Почему сироп?

– Исходя из содержания сахара.

Тут я понял, что пил всю жизнь сироп, а ведь его полагается разбавлять. И сейчас, через пару лет, пью её в варианте без сахара, но всё равно разбавляю водой вдвое. В России лучшая кола это “Добрый”, вкуснее импортных кока-кол (особенно плохи, почему-то, казахстанские). Разбавляешь вдвое, и вкусная. Потому что сироп.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Когда привязывают к кровати

В реанимации, если ваше поведение чем-то не устраивает младший медперсонал, вас привязывают к кровати. Меня в обеих реанимациях по разу привязывали, и я сам отвязывался, больше попыток не делали. В первой доктор с утра сказал, что знает мою жалобу, что я три дня не спал (а в реанимации невозможно заснуть – круглосуточная кокофония звуков, разговоров персонала, да и вставленные в вас различные трубки не дают расслабиться; если находиться в полном сознании, то это великая пытка), поэтому выписал мне лекарства, от которых я днём посплю. Младший медперсонал, узнав об этом, сказал “Нифига, спать будете ночью”, и переиграл лекарства. В результате они накололи мне утром такого, что я наоборот возбудился. Поняв это, стал ныть, возмущаться, вырвал с концами из спины эпидуральный катетер. Тут же меня привязали за запястья. Бабы не умеют сложные узлы, поэтому “крепко привязать” у них означает 10 простых узелков один за другим. Десять тут отличается от одного в десять раз большим временем на развязку. Сначала изгибаешь ладонь и тянешься пальцами к запястью, ухватываешь первый узел, и пошло. Вторую руку уже с помощью первой, легко.
Во второй реанимации хотелось пить, а не давали. А я знал уже, что пить мне наоборот надо. Взял с тумбочки пластмассовую поллитровку с физраствором для капельницы, прогрыз зубами и пил физраствор. Меня привязали и, в качестве видимо издевательства, поставили на тумбочку стакан воды с трубочкой, как в кафе, с изгибом гармошкой. Схема привязки была та же – 10 простых узелков. Я развязался и мгновенно выпил стакан, игнорировав трубочку. Больше меня не привязывали. А через час выдали двухлитровку воды. Пить, оказывается, было можно и нужно.