Дмитрий Брониславович Малаховский

В 1996 году у нас начался новый предмет – геоморфология. Занятия были на географическом факультете СПбГУ.
Мы с другом заняли первую парту, к которой примыкал стол преподавателя. Таким образом, до преподавателя можно было дотронуться рукой, не вставая с места. При желании, конечно.
Это был несколько грузный пожилой мужчина с большими усами, хитрой улыбкой. Ходил он, переваливаясь с ноги на ногу – ходить ему было тяжело. Судя по фамилии, он был из поляков.
Целый семестр я сидел напротив него и записывал что-то про аллювий, морены, террасы и прочее. Однажды я заснул прямо перед ним. Разбудил он меня достаточно интеллигентно, с какой-то шуткой.
На зачёте я всё равно плавал, геоморфология была для меня отвлечённой наукой. В конце-концов Малаховский решил поставить точку – либо зачёт, либо приходить осенью.
– Что такое фациальный анализ? – спросил он.
Что такое фациальный анализ, я не знал. И что такое фации, представлял очень смутно. Но, зачатки университетского образования уже имел.
– Фациальный анализ, – начал я.
– Да. Ну? – нажал Дмитрий Брониславович.
– Это когда по фациям…
– Так!
– Определяют…
– Да!
– Условия…
– Всё, зачёт!

Некоторым повезло меньше, дополнительным вопросом было “Что такое принцип метахронности”, а про это и в наши дни не сильно нагуглишь.

Он умер в 2010 году, а недавно я прочитал про его удивительную родословную.
Мать – дочь богослова Валентина Тернавцева. Бабушка по матери – Юлия Павловна Перозио, из генуэзцев – фото её есть в Википедии, и именно на неё Дмитрий Брониславович был похож. Малаховских много на Украине и в Польше, но Брониславович был из настоящего дворянского рода Наленч-Малаховских. Дед – известный конструктор паровозов, отец – известный советский художник. Отца репрессировали в 1937, мать умерла в Бутырской тюрьме в 1948.

Дмитрий Брониславович был известен тем, что стал самым молодым доктором наук на геофаке – при защите его кандидатской диссертации её зачли как докторскую.

Интеллектуальную элиту истребляли, но их дети остались – благодаря этому и мы зацепили немного той старой России, которой уже не будет.