Дмитрий Брониславович Малаховский

В 1996 году у нас начался новый предмет — геоморфология. Занятия были на географическом факультете СПбГУ.
Мы с другом заняли первую парту, к которой примыкал стол преподавателя. Таким образом, до преподавателя можно было дотронуться рукой, не вставая с места. При желании, конечно.
Это был несколько грузный пожилой мужчина с большими усами, хитрой улыбкой. Ходил он, переваливаясь с ноги на ногу — ходить ему было тяжело. Судя по фамилии, он был из поляков.
Целый семестр я сидел напротив него и записывал что-то про аллювий, морены, террасы и прочее. Однажды я заснул прямо перед ним. Разбудил он меня достаточно интеллигентно, с какой-то шуткой.
На зачёте я всё равно плавал, геоморфология была для меня отвлечённой наукой. В конце-концов Малаховский решил поставить точку — либо зачёт, либо приходить осенью.
— Что такое фациальный анализ? — спросил он.
Что такое фациальный анализ, я не знал. И что такое фации, представлял очень смутно. Но, зачатки университетского образования уже имел.
— Фациальный анализ, — начал я.
— Да. Ну? — нажал Дмитрий Брониславович.
— Это когда по фациям…
— Так!
— Определяют…
— Да!
— Условия…
— Всё, зачёт!

Некоторым повезло меньше, дополнительным вопросом было «Что такое принцип метахронности», а про это и в наши дни не сильно нагуглишь.

Он умер в 2010 году, а недавно я прочитал про его удивительную родословную.
Мать — дочь богослова Валентина Тернавцева. Бабушка по матери — Юлия Павловна Перозио, из генуэзцев — фото её есть в Википедии, и именно на неё Дмитрий Брониславович был похож. Малаховских много на Украине и в Польше, но Брониславович был из настоящего дворянского рода Наленч-Малаховских. Дед — известный конструктор паровозов, отец — известный советский художник. Отца репрессировали в 1937, мать умерла в Бутырской тюрьме в 1948.

Дмитрий Брониславович был известен тем, что стал самым молодым доктором наук на геофаке — при защите его кандидатской диссертации её зачли как докторскую.

Интеллектуальную элиту истребляли, но их дети остались — благодаря этому и мы зацепили немного той старой России, которой уже не будет.