К “Старым временам в Евросети”

Посмотрел про обрушения дома в Печоре, и стал вспоминать, как я в этой самой Печоре бывал. В школе, увлекаясь географией, сам проектировал канал из Печоры в Колву, чтобы обводнить Волгу, которая у нас мелеет, как было сказано в учебнике. А при Чичваркине, когда росла Евросеть, где только за счёт Евгения не побывал. Увидел и реку Печору, и одноименный город.

В декабре 2005 мы с электриком выдвинулись в командировку из СПб в Воркуту, с пересадкой в Сыктывкаре. До столицы Коми долетели на Ту-134 с ЮТэйр, и всё было нормально. Дальше полетели на каком-то Ан с пропеллерами, который сильно вибрировал. Я вёз с собой два ведра краски Tikkurila EcoJoker, колерованной в корпоративный цвет Евросети, L301, потому что в Воркуте такого не продавалось. Не совсем поняв систему сдачи багажа в Сыктывкаре (он не при регистрации сдаётся, а пихается в лючки снизу самолёта самим пассажиром, как в междугородном автобусе), с вёдрами краски я в итоге попал в салон самолёта. Стюардесса слегка ругалась, но буквально пару слов, и летел я с вёдрами.

На полпути этого дребезжания с пропеллерами по радио объявили, что Воркута не принимает, садимся в Печоре. Сели, и авиакомпания тут же приобрела нам билеты на поезд СПб-Воркута, который проходил через Печору на следующее утро. Потом в бухгалтерию Евросети я сдал и этот халявный билет на поезд, и первичный на самолёт, и всё оплатили. У Чичваркина вообще воровали жёстко, потому что он добрый был.

Переночевать до поезда поехали в гостиницу, помню печорское такси за 100 рублей – Москвич-412 с шашечками. Такси, кстати, Чичваркин оплачивал тоже. Иногда дороже, чем брал таксист. Я тогда ездил по СПб на Москвиче-2140 (вплоть до 2008 года это основная машина моя была, кормилица), и владельцев 412-х считал лохами.

Далее поехали по тундре, по железной дороге, на том самом курьерском СПб-Воркута. Про саму Воркуту можно отдельно порассказать, но это долго, в принципе можете у Варламова глянуть, а мы работали под Воркутой в Воргашоре – даже в таких шахтёрских посёлках Чичваркин открывал салоны Евросети. Это ему ФСБ велело, для максимизации охвата сотовой связью населения, чтобы следить за быдляком удобнее. А потом то же ФСБ в конфликте с ментами не помогло, типа мы не при делах.

Из Воргашора тронулись в Усинск, тоже интересный город на Печоре, гораздо богаче Воркуты. Поработав там, собрались домой домой 27 декабря. На вокзале Усинска я попал в такую непонятку: бродил по пустому вокзалу, зашёл и на галерею второго этажа. Народу никого, тут решительным шагом подходит ко мне проститутка (я ее краем глаза давно приметил) – в юбке такой короткой, что задницу не полностью закрывает (а дело зимой), колготки развратные, сапоги высокие в стиле садо-мазо, полушубочек – ну чисто типаж с трассы, и лицо пропитое, хотя молодое. Подходит, и начинает орать на меня, хули я тут по вокзалу хожу. Я сам злой был после работы, плюс шок от того, что проститутка так себя ведёт, разрыв шаблона. Чуть не сцепились, а потом выяснилось, что проститутка – начальница вокзала Усинска.

Добрались с Усинска до главной дороги, поезд Воркута-СПб шёл два дня, и расчитывали 30 декабря быть дома. Подарки родным купить, денег было много, с командировки-то. В Усинске ещё прикупили свежих песцовых шкур у местных (на оленях приезжали), по 500 рублей за песца, невыделанные и в крови ещё. Потом в Питере на Уральской выделывал. Сели в поезд, едем, горячее питание подали – эскалоп с пюре, электрик пиво достал, лёг на купейной полке, блаженство на лице у него. И тут звонок по телефону.

Начальство звонит и спрашивает, где мы. Я говорю, ну, в поезде. Нет, где вы едете. Микунь проехали? Я вышел в коридор, всматриваюсь в темноту и думаю, проехали ли мы Микунь. А Микунь – это отворот на Сыктывкар, там километров сто, что ли.

И вот выясняется, что до Нового года надо ещё одну точку Евросети успеть открыть, в Сыктывкаре. Я чувствую, что Новый год с родными накрывается, и начинаю на начальство орать. Начальство заверяет, что они организуют так, что Новый год будем дома. Хоть такси за нами в Сыктывкар пришлют за счёт Чичваркина, но будем.

Иду я к проводнице, выясняю, где мы. Микунь, конечно, проехали. Следующая остановка – Сольвычегодск. Звоню начальнику и говорю: Миша, сейчас ночь, а до Сыктывкара от Сольвычегодска 500 километров, и поездов обратных нет. А Миша говорит: пох, выходите, возьмёте до Сыктывкара такси.

Вылезли мы в темноту, Сольвычегодск это деревня конечно, и берём такси шикарное – ГАЗ-24. Сторговались за 4000 рублей до Сыктывкара (Чичваркин потом оплатил). Про ездку эту можно отдельно написать, но долго. У Волги расход оказался на 100 километров 30 литров, а не 15, как обычно. И, на полпути обсохли. Декабрь, ночь, тайга, машин нет. До заправки вроде километров пять. Таксист взял канистру и ушёл. Два часа его не было, машина изнутри льдом покрылась, но мы выжили.

В Сыктывкаре обогрелись пару часов в гостинице, как раз к 8 утра, и пошли новую точку открывать. В таком по местным меркам небоскрёбе, а документы на аренду точки я видел – собственником небоскреба был Торлопов, сын Торлопова, который тогда главой республики был. В те времена такая коррупция разрешалась, небоскрёбами взятки брать. Сейчас строже, стараются на третьих лиц оформлять, чтобы фамилия другая.

И, на 30 декабря начальство взяло нам билеты на самолеты, через Внуково (как взяло, непонятно – билетов не было в продаже перед НГ, мы везде спрашивали, но во всесильность Чичваркина верили). Прилетел, ещё успел подарки купить – жене видеокамеру, себе коньяка хорошего. А в первых же числах 2006 года нездоровая канитель в Евросети началась – приехал из Москвы безопасник по фамилии Иноземцев, стал трясти начальство наше за перерасход денег. Ну, начальство наше послетало всё. А нам не было ничего, и деньги выплатили сполна, но жизнь сытая пошла на нет тогда сходить, конечно. А через пару лет и Чичваркин улетел, как Карлсон, и стало вовсе не интересно. Я из Евросети уходил в 2007, потом в 2010 обратно взяли, перекантоваться между проектами, и за этот период даже корпоративный аккаунт мой не удаляли. Но, Печору повидал, Воркуту повидал, мурманские всякие города, не говоря о новгородских и псковских – грех жаловаться.

Старые времена в ЕвросетИ, часть 2

продолжение. Начало в Часть 1

После разговора с Деркачом, когда я дал согласие работать хоть круглосуточно, но кроме субботы и воскресенья и за деньги, всё поехало очень быстро. В смежном здании на Загородном я прошёл собеседование в службе безопасности (чуть не написал “в СБУ”, но службу называли “СБ”). В ней как раз поменялся начальник. Молодой, но со страшными глазами и громким голосом, он с кем-то говорил по телефону:

– Алло! Это Тычкин, новый начальник СБ питерской! Скажите, по какому праву в Архангельске человек приходит на точку Евросети, представляется сотрудником МВД, забирает сотовые телефоны и документы? Что это такое?

Пока Тычкин разговаривал, меня опрашивал седой дядька с хитрыми глазами, у которого таких собеседований бывало по полсотни на дню, наверное. Череду относительно безобидных вопросов он венчал самым главным:

– Вы воровали? – тон у него был презрительный, как будто собеседник точно воровал, что в принципе почти всегда так и есть – в психологических тестах на этом построены ловушки на враньё. Отрицаешь воровство – значит врёшь, в детстве по крайней мере все воровали.

– Да нет, не приходилось, – ответил я с широкой улыбкой.

Ответ устроил седого, и я отправился обратно распутинским маршрутом по Гороховой на Мойку, 90 – в отдел кадров. В отличие от отдела персонала, в кадрах стояла тишина. Начальницей была Ирина Москаленко, молодая и исполненная желания, а оформляла меня девушка, фамилию которой не могу вспомнить. Компания, куда я устроился, называлась ООО “БСГ-Менеджмент”. Подписали временный контракт на месяц, зарплата 1 доллар в час в рублёвом эквиваленте. Это было 33 рубля в час, а в охране я получал 47 за то, что полсуток спал, полсуток ел. Но, охранников поэтому и не любят – почётнее работать работягой за 33 рубля, чем ничего не делать за 47.

При приёме на работу в Евросеть полагалось пройти полиграф, но полиграфологов тогда было только двое, и они не успевали – на полиграф была очередь в месяц-два, а мой временный договор как раз был на месяц.

Вернувшись на Гороховую, я купил на углу с Загородным три глазированных сырка – это был обед, – и после трапезы получил от Деркача первое задание. Надо было собрать небольшой стол из ДСП в коридоре.

Столов я никогда не собирал, но там было всё достаточно просто – если есть шестигранный ключ и отвёртка, которые мне дали. Пока я закручивал стяжки, подошли двое моих одногруппников по курсам отделочников. Им дали направление не в Евросеть, а на реальную стройку.

– Нам там прораб говорит: давайте, ебошьте. Мы спрашиваем – а как оплата? Он говорит, какая ещё оплата. А тут у тебя как?

Мой рассказ о том, как в Евросети, им не понравился, и они спросили на прощанье:

– Где здесь пообедать можно?

– Тут продаются глазированные сырки, – ответил я так, будто наличие сырков в продаже покрывает все гастрономические потребности человека.

– Нет, – скривились одногруппники, – сырки не подойдут.

И ушли искать другие варианты практики.

Вторым заданием было собрать более крупный стол в отделе развития, который находился в этом же коридоре. Тут уже я быстро бы не справился, но Деркач окликнул высокого тёмного парня с рюкзаком за плечами, обладавшего каким-то сдержанно-злым взглядом исподлобья:

– Ваня! Карташов! Соберите с Андреем стол в отделе развития.

Ваня был немногословен, зол, подвижен. Стол мы собрали быстро. Проработает Ваня в Евросети долго, дольше всех. И не простым рабочим…

В комнате бывших квартир полицейского участка, где располагалась возглавляемая Деркачом хозяйственно-имущественная служба, находилась также строительная служба с начальником Осиповым. В правом дальнем углу сидел Деркач, лицом к двери. К его столу перпендикулярно примыкал стол заместителя – Георгия, очкарика типа героя “Неуловимых мстителей”. И, у самой двери – менеджер по закупкам Светлана. В левом дальнем углу сидел Осипов – светловолосый молодой мужчина с животиком, избегающий смотреть в глаза и явно обдумывавший постоянно какие-то планы. К его столу примыкал стол заместителя – Игоря, у которого был животик ещё больше. И, у самой двери сидела менеджер Елена, функций которой я не запомнил, но они были. Окно выходило на Гороховую, на пустырь.

Рядовые сотрудники что Деркача, что Осипова делились на две профессии: отделочники и электрики. Рабочие, как я, были редки и являлись кандидатами в отделочники. Рабочим был и пришедший чуть раньше меня Ваня Карташов. Отделочник получал не 33, а 50 рублей в час, как и электрик.

Последним заданием в первый день работы был ремонт двери на Витебском вокзале, в магазине Евросеть, который был практически на перроне. Работа предполагала применение электродрели, которую я никогда не держал в руках. И тут бог меня не забыл, и компанию мне составил осиповский электрик Андрей Михайлов – всегда позитивный и очень производительный. Он сделал за меня всю работу, закрепив пластиковые штапики саморезами – мне достаточно было один раз увидеть, как работают электродрелью, и дальше у меня проблем с ней не будет. На вокзале было метро – Пушкинская, и я поехал к себе на Петроградскую, на Каменноостровский 44В.

Комнату в коммуналке мне пару дней назад сдал знакомый отца. В квартире было 8 комнат, деревянные полы и перегородки. Окна, с простыми деревянными дореволюционными рамами, выходили прямо на Каменноостровский. К постоянному гулу машин надо было привыкнуть. Лёжа на кровати, я постепенно выделил в общем автомобильном шуме отдельно взятую гоночную тачку с коробкой-автоматом: было ощущение, что она носилась по Каменноостровскому туда-сюда. Не сразу стало понятно, что это играет сосед за деревянной перегородкой в компьютерную игру.

Декабрь 2004 года был для Евросети очень насыщенным. Рынок телефонов тогда быстро рос, под торговые точки наскоро переделывались бывшие шавермы и цветочные ларьки. Питерская Евросеть работала по Северо-Западному региону, открывая магазины в Воркуте, Нарьян-Маре и везде, куда успевала дотянуться. Штатные строители ездили в командировки и возвращались очень довольные. Зарплата 50 рублей в час при 18-часовом рабочем дне, командировочные 500 рублей в сутки, продажа налево остатков стройматериалов – это была сытая жизнь. Мне же пока командировки не полагались.

На углу Светлановского и Гражданского проспектов Евросеть отхватила половину павильона, где продавались CD-диски, всякая музыка и видео. Деркач отправил меня туда с заданием ободрать с окон рекламные плёнки предыдущих хозяев. Плёнки были наклеены снаружи. Знаете, свойства этих плёнок находятся в прямой зависимости от температуры воздуха. По жаре плёнку можно просто содрать. А на морозе, который был в декабре 2014, плёнка крошилась мелкими кусочками и не желала отлипать. Я замёрз на ветру донельзя, проработал до позднего вечера, но всё отодрал и даже помыл мистером-мускулом, который на морозе тоже замерзает.

На следующий день меня отдали в пару к высокому отделочнику в очках, которого называли “Чико”. Я спросил между делом у водителя, что означает “Чико”.

– Чикатило! Потому что он на Чикатило похож.

Чико звали Лёша Рухлов, и мы получили задание: ехать с водителем на Комендантский,12, повесить там пластиковый баннер “Евросеть” внутри салона, потом ехать на проспект Большевиков и что-то по мелочи сделать там, и наконец доехать до “Пятёрочки” на Большой Пороховской, где открылась новая “Евросеть”. Перед выездом Рухлов получал расходные материалы у Деркача:

– Возьмите клопы, сорматы и позидрайверы.

На Комендантском 12 я впервые увидел, как крепят что-то к стене перфоратором: дырка, туда беленький дюпель Nat (его называли сорматом, по надписи на пачке), и саморез с широкой шляпкой, клоп. Позидрайверы брали на случай, если стена будет из гипсокартона.

На Большевиков отделались быстро, водитель уехал куда-то по делам, и у нас с Рухловым встал вопрос, как добраться до Большой Пороховской. По-хорошему, надо было доехать до “Ладожской” и там сесть на что-нибудь наземное. Но, был нюанс – мне ещё не выдали единую проездную карточку, а такие вояжи за свой счёт навевали мрачные мысли.

Рухлов плохо знал город и вспомнил, что кто-то ему говорил про угол Энтузиастов и Большой Пороховской, как ориентир. Я был резидентом Весёлого Посёлка, про Большую Пороховскую никогда не слышал, но проспект Энтузиастов знал.

– Слушай, ну Энтузиастов это здесь, за железкой.

Мы пошли пешком – тогда не было Российского путепровода на Ржевку, шли через бывшую Нахаловку и железнодорожные пути, и разговаривали. Вскоре я понял, почему Лёша так лояльно отнёсся к моему нежеланию платить за транспорт.

– Я приехал из Архангельска, купили комнату, денег не было совсем. Работу предложили в двух местах: на Комендантском, плотником на стройке, и на Загородном в Евросети, рабочим. До Комендантского было идти 3 часа, а до Загородного полтора. Поэтому выбрал Евросеть.

В Архангельске у Рухлова был бизнес, квартира и всё нормально. Но, пришлось всё спешно продать и бежать – какие-то бандитские разборки. В СПб он ходил по городу только пешком, пока не начал получать зарплату – не было денег на транспорт. Как и у меня.

Оказавшись на Ржевке, мы вскоре поняли, что перепутали проспект Энтузиастов с проспектом Энергетиков (этот район иногда называют “Страна Дураков” – там есть проспекты Наставников, Ударников, Передовиков и так далее), и до Большой Пороховской идти гораздо дальше. Рабочий тогда закончился позже, чем надо.

Очкарик Георгий, заместитель Деркача, проработал после моего прихода дня три – почему-то уволился. Поговаривали, что он плохо соответствовал должности.

– Я этого Георгия реально мог обмануть на 3000 рублей, – говорил Ваня Карташов, – да как-то жалко стало, что ли…

Место Георгия должен был кто-то занять, и неожиданно Деркач взял кадр не со стороны, а из отделочников – назначил своим заместителем Лёшу Рухлова, с испытательным сроком. Некоторые отделочники были недовольны – почему он, а не мы. Первые дни Лёше приходилось терпеть сарказм и неповиновение.

Мне надо было найти нового напарника, и я сдружился с Юрой Белоусовым. Он был из Туапсе, работал в СПб отделочником несколько лет. В Евросеть пошёл потому, что на квартирном ремонте к декабрю становилось мало работы. Ушедший Георгий при приёме на работу успел оказать Юре неожиданную услугу. Всех вновь пришедших записывали рабочими, и делали отделочниками после испытательного срока, который мог затянуться месяца на три, а для некоторых и больше. Георгий собрался записать Юру, предварительно проговорив:

– Так, должность – рабочий…

– Почему рабочий? Я отделочник! – уверенно возмутился Юра.

Георгий засмущался и записал “отделочник”. За это Юре завидовали остальные вновь пришедшие, получавшие зарплату рабочих. А меня восприняли с недоумением – прошёл слух, что у меня 2 высших образования. Два диплома, бакалаврский и магистерский, у меня действительно были, но по сути это образование одно. Народная молва склонна гиперболизировать. В общем, мы с Юрой стали немного изгоями, и работали вместе.

Одним из крупных декабрьских заданий для нас с Юрой была сборка стеллажей на складе в Химическом переулке. Склад телефонов Евросети переезжал с первого этажа полицейских казарм на Гороховой, 70 в Химический переулок, на Нарвскую. Стеллажи разбирались, а потом собирались. Заведовал складом Базанов. У этого Базанова, кстати, в друзьях ВКонтакте моя одноклассница Маша Белейская, про которую где-нибудь будет отдельный сказ – а может, уже и был, не помню. Со сборки стеллажей я разжился гайками, шайбами и болтами, потому что крепёж закупали новый, да и стеллажи были, в основном, новые. Помню, как в одиночку разгрузил на этот склад ГАЗель, полную полиэтиленовых пакетов с символикой Евросети и логотипом компании Моторола. Эти пакеты до сих пор у меня не кончились.

В декабре 2004 года открывался гипермаркет “Карусель” на проспекте Большевиков. Там, слева от входа, делалась точка Евросети. Через главный вход не пускали, и полагающийся точке пластик “коматэкс” в рулонах я носил кругом через служебный задний вход, по пропускам. До сих пор помню среди сотрудниц Карусели очень высокую девушку с лицом, совершенно глупым, но смотревшую на меня так, что надо было всё бросить и знакомиться. До сих пор жалею.

Пластик в Карусель доставляли на ГАЗели Олега Балашова, водителя хозяйственно-имущественной службы. Олег напоминал Рокфора из мультфильма “Чип и Дэйл спешат на помощь”. Если сейчас покупаете сушёный навоз под маркой “Евроурожай” – это его, Олега, производство. Узнав, что я пришёл в Евросеть на практику по отделке и хочу быть плиточником (плиточники, по слухам, зарабатывали больше, чем гипрочники), Олег посмеялся.

– Ничему тут не научишься, нормальные работы делают подрядчики, наши только если быстро тяп-ляп. А плиточник у нас есть… Один! Нихуя не делает…

В Карусели, куда мы выгружали пластик, плитку клали славяне, но не россияне.

– Здесь работают мои братья,- говорил Олег, – по разуму.

Домой я приходил часов в 8-9 вечера. В субботу ехал на смену на Шпалерную, спал там двое суток, и в понедельник утром ехал прямо оттуда на Пушкинскую.

В том же декабре открывался салон Евросети на Невском 44 – имиджевый такой проект, заведомо убыточный, с дорогущим ремонтом, арендной платой и мебелью. Меня дали в помощь электрику Андрею Михайлову, который научил меня в первый евросетёвый день работать электродрелью. Андрей монтировал освещение на витринах, и мы о чём-то разговаривали. Помню, как сказал ему:

– Я сейчас, как гастарбайтер.

– Почему?

– На заработках в Питере, а семья в Шлиссельбурге.

Семья ко мне приезжала иногда по вечерам. Жена сразу не приняла коммуналку, отказалась от дежурств и уборки общественных мест, за что была осмеяна местными тётками-старожилами, впитавшими коммунальный уклад с молоком матери. Я же держался стратегии – не попадаться никому на глаза, мыться в 2 часа ночи, когда все утихают. Стирал я в офисе RBI по выходным, там была машинка – в здании на набережной Робеспьера, где сейчас Музей кофе. На питание приходилось 100 рублей в день – литр сока, литр йогурта, и что-нибудь мучное.

В комнате у меня был электрочайник, хозяйский.

продолжение следует

Старые времена в ЕвросетИ, часть 1

Евросеть возникла в Москве в 1997-м, а в Питере в 2002-м. Описываемые времена находятся в интервале 2004-2010. Для кого-то эти времена совсем новые, но будем исходить из того, что большинство вокруг молоды, и 15 лет тому – для них времена старые.

 

Летом 2009 года за каким-то делом меня завело в салон “Евросеть” в Ейске, на перекрёстке Первомайской и Седина. Продавец был мрачен. Мы разговорились, и я вспомнил про всегда лежащий в паспорте жёлтый пропуск:

– А я-то… В Евросети работал с 2004 по 2007, при Чичваркине!

– Не жалели, что устроились? – спросил продавец.

– Нет.

– А я вот пожалел.

В детали вдаваться не стали. Продавцу я посочувствовал и рассказал, что раньше было хорошо, а потом всё хуже и хуже, вот и пришлось уволиться. Знать бы мне, что Евросеть я вовсе не покинул, мой корпоративный аккаунт не удалён, стаж в компании идёт. И не пройдёт и года, как жёлтый пропуск, хранимый как сувенир, снова заработает…

Про Евросеть я впервые услышал году в 2003-м. Компания пиарилась в прессе, заказывая публикации про себя. Из пубикаций запомнилось, что зарплата у продавцов Евросети – 400 долларов (это неплохо для 2003 года), и компания набирает на работу геев и лесбиянок, вроде как специально.

На “Чернышевской”, рядом с которой я работал, салон “Евросеть” открылся в 2004 году. Как-то осенним вечером я зашёл туда пополнить счёт телефона. Стояла очередь. Номер надо было написать на бумажке и отдать кассиру. Вместо своего +79117343432 я написал +79117343232, и понял ошибку только на следуюший день. В те времена платежи приходили на счёт не сразу.

Квитанция сохранилась, и вечером я пошёл решить вопрос, не очень надеясь на результат – что там бывает в случае ошибочных платежей, кто знает. Опять очередь. Со мной поздоровался высокий молодой продавец – худой и усталый, он почему-то ассоциировался с пауком. “Это, наверное, гей”, подумал я и изложил свою проблему, извиняясь за головотяпство.

Паук решил мой вопрос быстро и без лишних эмоций, оставив хорошее впечатление о Евросети. Через пару лет, правда, меня покоробит, когда он женится на одной из самых красивых и умных девушек-продавщиц…

Домой я ездил через метро Дыбенко. В ноябре там вырос новый торговый павильон, с вывеской “Евросеть”. Было холодно, и внутри бодро работали плиточники, укладывая пол. Павильон не отапливался, и я почему-то запомнил этих плиточников на морозе.

Тогда же, в ноябре, я решил что-то менять в жизни, и пошёл на курсы отделочников. Заведение называлось НОУ “ЭДЕМ” и занимало две комнаты в здании “текстилки” на углу Вознесенского и Садовой.

На лекциях, которые были по вечерам, средних лет преподаватель с внешностью Пучкова-Гоблина рассказывал нам про ремонт и отделку. Не забыл он и опросить слушателей – кто зачем пришёл на курсы, у кого какая мотивация. Большинство были действующими строителями и хотели получить официальную квалификацию. “Корочка” отделочника, оказывается, открывала необъятные горизонты в профессии.

  – Всё, к чему я стремлюсь – это венецианка, – объясняла свою мотивацию женщина средних лет, работавшая на художественной росписи. Венецианкой называли венецианскую штукатурку, за квадратный метр которой платили 300-400 долларов.

Когда очередь дошла до меня, я понял, что такой один, – мне просто нечего было сказать о своём опыте. Отец, работавший плотником, научил меня худо-бедно держать ножовку, топор и молоток, но не более. Поэтому, я честно заявил, что по специальности не работал.

  – Ну, то есть шпатель в руках держали, а правИло – нет? – утвердительно-вопросительно заявил Пучков-Гоблин.

“Да не держал я и шпатель, блять, и что такое правИло – не знаю”, подумал я и кивнул. Аудитория с любопытством косилась на меня. Гоблин задал ещё пару вопросов, и тут его осенило:

  – А, так вы для себя! – судя по всему, это была редкая мотивация для слушателей курсов.

Действительно, стандартная схема такая: человек с гуманитарным образованием, или вообще без никакого, идёт работать на стройку. Отработав энное количество лет, он либо спивается и теряет желание делать карьеру, либо подшивается и стремится любой ценой выбиться в прорабы. Одна из карьерных ступенек – это курсы и официальная корочка. Но так, чтобы человек, не работая ни дня на стройке, взял да и прыгнул в кресло слушателя курсов – это схема редкая и непонятная.

Опыт на стройке, впрочем, у меня был. В августе 1999 года я шёл по двору СПбГУ, поругавшись с родителями и подумывая, как бы найти работу. Во дворе университета стояла временная контора турецкой фирмы “Ренессанс Креэйшн”. В ней сидел молодой раскормленный турок с русской переводчицей. Турок напоминал моего друга Юрия Гужова. “Мы платим сьемь с половина рубли в час”, сказал он, и, пощёлкав на калькуляторе, показал сумму: “Это полючается две пьятьсот в месяц”. Я кивнул, съездил на Политехническую в офис. Турки, или просто говорящие по-русски южные люди, напутствовали меня словами “Таджиков не бить!”, и улыбались. Работали на стройке, действительно, таджики – ремонтировали университетскую столовую, которую в обиходе у нас называли “восьмёркой”. Глядя на валяющийся в строительном мусоре журнал, я вспоминал работавшую здесь в 1995 году девушку-раздатчицу, в которую тогда влюбился. Таджики не говорили по-русски. Атмосфера была такой, что в обеденный перерыв я тихонько положил каску,  просочился в главное здание, переоделся в туалете на первом этаже и ушёл молиться в Андреевский собор на 6-ю линию. Но опыт работы на стройке – полдня до обеда – формально получил.

 В НОУ “Эдем” две недели слушали теорию, после которой направлялись на практику, четыре недели. И, после прослушивания теории, директриса ЭДЕМа дала мне клочок бумаги, где было написано:

“Евросеть. Мойка, 90. Чумакова Дина”

Итак, на практику для получения квалификации “Мастер отделочных работ 4 разряда” меня отправляли в Евросеть. “Это же на морозе плитку класть”, делился я эмоциями со слушателями курсов, из которых направление в Евросеть получили только двое – я и Макс.

Макс был опытным отделочником, делал все виды работ, в том числе сантехнику и электрику. На курсы он пошёл, потому что на очередном месте работы потребовалась “корочка” о квалификации.

Наступил понедельник, я проснулся в офисе RBI на Шпалерной, где работал в охране старшим по объекту. Для себя я сделал расписание – двое суток через пять, только по выходным. По будням бесплатно кормили, но что делать. Выпив натощак чашку кофе из бесплатного автомата, я отправился на Мойку, 90, встречаться с Максом. На Мойке располагались отдел персонала и отдел кадров Евросети. Впервые я узнал, что это не одно и то же, совсем разные отделы.

В здании ютилась не только Евросеть, были и какие-то Русские Газоны, и ещё много кого. Из окна коридора второго этажа открывался вид на садик, где Пуришкевич бегал за Распутиным – соседнее здание было юсуповским дворцом. Дождавшись очереди, мы с Максом зашли в отдел персонала.

Человек 20 девушек-менеджеров активно вели работу с претендентами на вакансии. Это был конвейер, народу набирали много. Стоял шум и весёлая суета. Мы нашли Дину Чумакову, молодую девушку с доброй, а не приклееной, улыбкой, и уселись у её стола.

Выслушав, откуда мы, Дина спросила, пытаясь придать тону строгие нотки:

– Вы работали… по специальности?

Недостаток квалификации и знаний можно легко заменить проявлением инициативы. Не мог же я сказать, что не только никогда не работал по специальности, но и не держал в руках основные инструменты отделочника – например, электродрель или шпатель. Поэтому я поспешил ответить:

– Да! Особенно он, – и указал на Макса.

– Я работал 4 года, – сказал Макс.

Дину устроил наш ответ, и мы получили бумажку с написанным адресом и фамилией, видимо, прораба: Гороховая 70, Деркач Юрий.

Кто немного в теме про Распутина, заметили такое совпадение: от юсуповского дворца мы пошли пешком в конец Гороховой, мимо распутинского дома 64, к стоявшему через два дома угловому семидесятому. Впереди маячил бувший Семёновский плац, который остаётся злачным местом с распутинских времён и поныне.

– Проститутки не стоят, – бодро констатировал Макс.

Впрочем, не было и одиннадцати утра.

Сейчас на углу Гороховой и Загородного подобие бизнес-центра, построенного в конце нулевых. А тогда на этом месте был небольшой пустырь, где до февральской революции 1917 года стоял полицейский участок. Тогдашние якобы “революционные массы”, а по факту уголовники, участок сожгли. В бывших квартирах полицейских размещались отдел развития Евросети, строительная и хозяйственная службы; в первом этаже был склад телефонов, в соседнем крыле – отдел активации контрактов. Но, главный офис был совсем рядом: на Загородном 37, вход со двора; это было практически смежное здание.

Зашли в семидесятый дом. Кабинет в конце коридора на втором этаже, где сидел Юрий Деркач, занимали строительная и хозяйственно-имущественная служба. Юрий возглавлял хозяйственно-имущественную. 

Мой отец с юга Курской области, где деревни бывших государственных крестьян перемешаны с бывшими черкасскими слободами. Перемешаны и жители. В соседнем по деревне доме, например, жили Деркачовы, как-то связанные с Харьковом. Лицо Юрия Деркача показалось мне совершенно соседским и привычным – например, на дядю моего похож, который живёт в бывшей слободе. Сам Юрий, как выяснилось позже, был из-под Полтавы.

Мы уселись у его стола, и я готовился к тому, что сейчас будет, поскольку в жизни это было много раз: “Что вы умеете делать?”, “А вы работали по специальности?” “А плитку ложить умеете?” и так далее. Ничего подобного не произошло. Деркач не задавал вопросов, а начал рассказывать:

  – Значит, работа у нас такая: делать надо всё. От укладки линолеума до ремонта крыш…

Я только радостно кивал, а Макс хмурился.

  – По поводу оплаты, – Деркач замялся, а я удивился, поскольку оплата практики не предполагалась, – если хотите работать 8 часов, с полдесятого до полшестого, тогда это оплачиваться не будет; а если сможете работать больше, то это будет оплачиваться…

Рабочим хозяйственно-имущественной службы платили 1 доллар в час. Чтобы заработать долларов 300, надо было работать часов по 14-15 в день. 

 – А пятидневку можно сделать? – спросил я, – на выходных в охране работаю, сутками…

  – Можно пятидневку сделать, – кивнул Деркач.

Макс отказался от Евросети, не знаю почему.

А я согласился.

Это было 6 декабря 2004 года.

 

Продолжение