Старые времена в ЕвросетИ, часть 2

продолжение. Начало в Часть 1

После разговора с Деркачом, когда я дал согласие работать хоть круглосуточно, но кроме субботы и воскресенья и за деньги, всё поехало очень быстро. В смежном здании на Загородном я прошёл собеседование в службе безопасности (чуть не написал «в СБУ», но службу называли «СБ»). В ней как раз поменялся начальник. Молодой, но со страшными глазами и громким голосом, он с кем-то говорил по телефону:

— Алло! Это Тычкин, новый начальник СБ питерской! Скажите, по какому праву в Архангельске человек приходит на точку Евросети, представляется сотрудником МВД, забирает сотовые телефоны и документы? Что это такое?

Пока Тычкин разговаривал, меня опрашивал седой дядька с хитрыми глазами, у которого таких собеседований бывало по полсотни на дню, наверное. Череду относительно безобидных вопросов он венчал самым главным:

— Вы воровали? — тон у него был презрительный, как будто собеседник точно воровал, что в принципе почти всегда так и есть — в психологических тестах на этом построены ловушки на враньё. Отрицаешь воровство — значит врёшь, в детстве по крайней мере все воровали.

— Да нет, не приходилось, — ответил я с широкой улыбкой.

Ответ устроил седого, и я отправился обратно распутинским маршрутом по Гороховой на Мойку, 90 — в отдел кадров. В отличие от отдела персонала, в кадрах стояла тишина. Начальницей была Ирина Москаленко, молодая и исполненная желания, а оформляла меня девушка, фамилию которой не могу вспомнить. Компания, куда я устроился, называлась ООО «БСГ-Менеджмент». Подписали временный контракт на месяц, зарплата 1 доллар в час в рублёвом эквиваленте. Это было 33 рубля в час, а в охране я получал 47 за то, что полсуток спал, полсуток ел. Но, охранников поэтому и не любят — почётнее работать работягой за 33 рубля, чем ничего не делать за 47.

При приёме на работу в Евросеть полагалось пройти полиграф, но полиграфологов тогда было только двое, и они не успевали — на полиграф была очередь в месяц-два, а мой временный договор как раз был на месяц.

Вернувшись на Гороховую, я купил на углу с Загородным три глазированных сырка — это был обед, — и после трапезы получил от Деркача первое задание. Надо было собрать небольшой стол из ДСП в коридоре.

Столов я никогда не собирал, но там было всё достаточно просто — если есть шестигранный ключ и отвёртка, которые мне дали. Пока я закручивал стяжки, подошли двое моих одногруппников по курсам отделочников. Им дали направление не в Евросеть, а на реальную стройку.

— Нам там прораб говорит: давайте, ебошьте. Мы спрашиваем — а как оплата? Он говорит, какая ещё оплата. А тут у тебя как?

Мой рассказ о том, как в Евросети, им не понравился, и они спросили на прощанье:

— Где здесь пообедать можно?

— Тут продаются глазированные сырки, — ответил я так, будто наличие сырков в продаже покрывает все гастрономические потребности человека.

— Нет, — скривились одногруппники, — сырки не подойдут.

И ушли искать другие варианты практики.

Вторым заданием было собрать более крупный стол в отделе развития, который находился в этом же коридоре. Тут уже я быстро бы не справился, но Деркач окликнул высокого тёмного парня с рюкзаком за плечами, обладавшего каким-то сдержанно-злым взглядом исподлобья:

— Ваня! Карташов! Соберите с Андреем стол в отделе развития.

Ваня был немногословен, зол, подвижен. Стол мы собрали быстро. Проработает Ваня в Евросети долго, дольше всех. И не простым рабочим…

В комнате бывших квартир полицейского участка, где располагалась возглавляемая Деркачом хозяйственно-имущественная служба, находилась также строительная служба с начальником Осиповым. В правом дальнем углу сидел Деркач, лицом к двери. К его столу перпендикулярно примыкал стол заместителя — Георгия, очкарика типа героя «Неуловимых мстителей». И, у самой двери — менеджер по закупкам Светлана. В левом дальнем углу сидел Осипов — светловолосый молодой мужчина с животиком, избегающий смотреть в глаза и явно обдумывавший постоянно какие-то планы. К его столу примыкал стол заместителя — Игоря, у которого был животик ещё больше. И, у самой двери сидела менеджер Елена, функций которой я не запомнил, но они были. Окно выходило на Гороховую, на пустырь.

Рядовые сотрудники что Деркача, что Осипова делились на две профессии: отделочники и электрики. Рабочие, как я, были редки и являлись кандидатами в отделочники. Рабочим был и пришедший чуть раньше меня Ваня Карташов. Отделочник получал не 33, а 50 рублей в час, как и электрик.

Последним заданием в первый день работы был ремонт двери на Витебском вокзале, в магазине Евросеть, который был практически на перроне. Работа предполагала применение электродрели, которую я никогда не держал в руках. И тут бог меня не забыл, и компанию мне составил осиповский электрик Андрей Михайлов — всегда позитивный и очень производительный. Он сделал за меня всю работу, закрепив пластиковые штапики саморезами — мне достаточно было один раз увидеть, как работают электродрелью, и дальше у меня проблем с ней не будет. На вокзале было метро — Пушкинская, и я поехал к себе на Петроградскую, на Каменноостровский 44В.

Комнату в коммуналке мне пару дней назад сдал знакомый отца. В квартире было 8 комнат, деревянные полы и перегородки. Окна, с простыми деревянными дореволюционными рамами, выходили прямо на Каменноостровский. К постоянному гулу машин надо было привыкнуть. Лёжа на кровати, я постепенно выделил в общем автомобильном шуме отдельно взятую гоночную тачку с коробкой-автоматом: было ощущение, что она носилась по Каменноостровскому туда-сюда. Не сразу стало понятно, что это играет сосед за деревянной перегородкой в компьютерную игру.

Декабрь 2004 года был для Евросети очень насыщенным. Рынок телефонов тогда быстро рос, под торговые точки наскоро переделывались бывшие шавермы и цветочные ларьки. Питерская Евросеть работала по Северо-Западному региону, открывая магазины в Воркуте, Нарьян-Маре и везде, куда успевала дотянуться. Штатные строители ездили в командировки и возвращались очень довольные. Зарплата 50 рублей в час при 18-часовом рабочем дне, командировочные 500 рублей в сутки, продажа налево остатков стройматериалов — это была сытая жизнь. Мне же пока командировки не полагались.

На углу Светлановского и Гражданского проспектов Евросеть отхватила половину павильона, где продавались CD-диски, всякая музыка и видео. Деркач отправил меня туда с заданием ободрать с окон рекламные плёнки предыдущих хозяев. Плёнки были наклеены снаружи. Знаете, свойства этих плёнок находятся в прямой зависимости от температуры воздуха. По жаре плёнку можно просто содрать. А на морозе, который был в декабре 2014, плёнка крошилась мелкими кусочками и не желала отлипать. Я замёрз на ветру донельзя, проработал до позднего вечера, но всё отодрал и даже помыл мистером-мускулом, который на морозе тоже замерзает.

На следующий день меня отдали в пару к высокому отделочнику в очках, которого называли «Чико». Я спросил между делом у водителя, что означает «Чико».

— Чикатило! Потому что он на Чикатило похож.

Чико звали Лёша Рухлов, и мы получили задание: ехать с водителем на Комендантский,12, повесить там пластиковый баннер «Евросеть» внутри салона, потом ехать на проспект Большевиков и что-то по мелочи сделать там, и наконец доехать до «Пятёрочки» на Большой Пороховской, где открылась новая «Евросеть». Перед выездом Рухлов получал расходные материалы у Деркача:

— Возьмите клопы, сорматы и позидрайверы.

На Комендантском 12 я впервые увидел, как крепят что-то к стене перфоратором: дырка, туда беленький дюпель Nat (его называли сорматом, по надписи на пачке), и саморез с широкой шляпкой, клоп. Позидрайверы брали на случай, если стена будет из гипсокартона.

На Большевиков отделались быстро, водитель уехал куда-то по делам, и у нас с Рухловым встал вопрос, как добраться до Большой Пороховской. По-хорошему, надо было доехать до «Ладожской» и там сесть на что-нибудь наземное. Но, был нюанс — мне ещё не выдали единую проездную карточку, а такие вояжи за свой счёт навевали мрачные мысли.

Рухлов плохо знал город и вспомнил, что кто-то ему говорил про угол Энтузиастов и Большой Пороховской, как ориентир. Я был резидентом Весёлого Посёлка, про Большую Пороховскую никогда не слышал, но проспект Энтузиастов знал.

— Слушай, ну Энтузиастов это здесь, за железкой.

Мы пошли пешком — тогда не было Российского путепровода на Ржевку, шли через бывшую Нахаловку и железнодорожные пути, и разговаривали. Вскоре я понял, почему Лёша так лояльно отнёсся к моему нежеланию платить за транспорт.

— Я приехал из Архангельска, купили комнату, денег не было совсем. Работу предложили в двух местах: на Комендантском, плотником на стройке, и на Загородном в Евросети, рабочим. До Комендантского было идти 3 часа, а до Загородного полтора. Поэтому выбрал Евросеть.

В Архангельске у Рухлова был бизнес, квартира и всё нормально. Но, пришлось всё спешно продать и бежать — какие-то бандитские разборки. В СПб он ходил по городу только пешком, пока не начал получать зарплату — не было денег на транспорт. Как и у меня.

Оказавшись на Ржевке, мы вскоре поняли, что перепутали проспект Энтузиастов с проспектом Энергетиков (этот район иногда называют «Страна Дураков» — там есть проспекты Наставников, Ударников, Передовиков и так далее), и до Большой Пороховской идти гораздо дальше. Рабочий тогда закончился позже, чем надо.

Очкарик Георгий, заместитель Деркача, проработал после моего прихода дня три — почему-то уволился. Поговаривали, что он плохо соответствовал должности.

— Я этого Георгия реально мог обмануть на 3000 рублей, — говорил Ваня Карташов, — да как-то жалко стало, что ли…

Место Георгия должен был кто-то занять, и неожиданно Деркач взял кадр не со стороны, а из отделочников — назначил своим заместителем Лёшу Рухлова, с испытательным сроком. Некоторые отделочники были недовольны — почему он, а не мы. Первые дни Лёше приходилось терпеть сарказм и неповиновение.

Мне надо было найти нового напарника, и я сдружился с Юрой Белоусовым. Он был из Туапсе, работал в СПб отделочником несколько лет. В Евросеть пошёл потому, что на квартирном ремонте к декабрю становилось мало работы. Ушедший Георгий при приёме на работу успел оказать Юре неожиданную услугу. Всех вновь пришедших записывали рабочими, и делали отделочниками после испытательного срока, который мог затянуться месяца на три, а для некоторых и больше. Георгий собрался записать Юру, предварительно проговорив:

— Так, должность — рабочий…

— Почему рабочий? Я отделочник! — уверенно возмутился Юра.

Георгий засмущался и записал «отделочник». За это Юре завидовали остальные вновь пришедшие, получавшие зарплату рабочих. А меня восприняли с недоумением — прошёл слух, что у меня 2 высших образования. Два диплома, бакалаврский и магистерский, у меня действительно были, но по сути это образование одно. Народная молва склонна гиперболизировать. В общем, мы с Юрой стали немного изгоями, и работали вместе.

Одним из крупных декабрьских заданий для нас с Юрой была сборка стеллажей на складе в Химическом переулке. Склад телефонов Евросети переезжал с первого этажа полицейских казарм на Гороховой, 70 в Химический переулок, на Нарвскую. Стеллажи разбирались, а потом собирались. Заведовал складом Базанов. У этого Базанова, кстати, в друзьях ВКонтакте моя одноклассница Маша Белейская, про которую где-нибудь будет отдельный сказ — а может, уже и был, не помню. Со сборки стеллажей я разжился гайками, шайбами и болтами, потому что крепёж закупали новый, да и стеллажи были, в основном, новые. Помню, как в одиночку разгрузил на этот склад ГАЗель, полную полиэтиленовых пакетов с символикой Евросети и логотипом компании Моторола. Эти пакеты до сих пор у меня не кончились.

В декабре 2004 года открывался гипермаркет «Карусель» на проспекте Большевиков. Там, слева от входа, делалась точка Евросети. Через главный вход не пускали, и полагающийся точке пластик «коматэкс» в рулонах я носил кругом через служебный задний вход, по пропускам. До сих пор помню среди сотрудниц Карусели очень высокую девушку с лицом, совершенно глупым, но смотревшую на меня так, что надо было всё бросить и знакомиться. До сих пор жалею.

Пластик в Карусель доставляли на ГАЗели Олега Балашова, водителя хозяйственно-имущественной службы. Олег напоминал Рокфора из мультфильма «Чип и Дэйл спешат на помощь». Если сейчас покупаете сушёный навоз под маркой «Евроурожай» — это его, Олега, производство. Узнав, что я пришёл в Евросеть на практику по отделке и хочу быть плиточником (плиточники, по слухам, зарабатывали больше, чем гипрочники), Олег посмеялся.

— Ничему тут не научишься, нормальные работы делают подрядчики, наши только если быстро тяп-ляп. А плиточник у нас есть… Один! Нихуя не делает…

В Карусели, куда мы выгружали пластик, плитку клали славяне, но не россияне.

— Здесь работают мои братья,- говорил Олег, — по разуму.

Домой я приходил часов в 8-9 вечера. В субботу ехал на смену на Шпалерную, спал там двое суток, и в понедельник утром ехал прямо оттуда на Пушкинскую.

В том же декабре открывался салон Евросети на Невском 44 — имиджевый такой проект, заведомо убыточный, с дорогущим ремонтом, арендной платой и мебелью. Меня дали в помощь электрику Андрею Михайлову, который научил меня в первый евросетёвый день работать электродрелью. Андрей монтировал освещение на витринах, и мы о чём-то разговаривали. Помню, как сказал ему:

— Я сейчас, как гастарбайтер.

— Почему?

— На заработках в Питере, а семья в Шлиссельбурге.

Семья ко мне приезжала иногда по вечерам. Жена сразу не приняла коммуналку, отказалась от дежурств и уборки общественных мест, за что была осмеяна местными тётками-старожилами, впитавшими коммунальный уклад с молоком матери. Я же держался стратегии — не попадаться никому на глаза, мыться в 2 часа ночи, когда все утихают. Стирал я в офисе RBI по выходным, там была машинка — в здании на набережной Робеспьера, где сейчас Музей кофе. На питание приходилось 100 рублей в день — литр сока, литр йогурта, и что-нибудь мучное.

В комнате у меня был электрочайник, хозяйский.

продолжение следует

Старые времена в ЕвросетИ, часть 1

Евросеть возникла в Москве в 1997-м, а в Питере в 2002-м. Описываемые времена находятся в интервале 2004-2010. Для кого-то эти времена совсем новые, но будем исходить из того, что большинство вокруг молоды, и 15 лет тому — для них времена старые.

 

Летом 2009 года за каким-то делом меня завело в салон «Евросеть» в Ейске, на перекрёстке Первомайской и Седина. Продавец был мрачен. Мы разговорились, и я вспомнил про всегда лежащий в паспорте жёлтый пропуск:

— А я-то… В Евросети работал с 2004 по 2007, при Чичваркине!

— Не жалели, что устроились? — спросил продавец.

— Нет.

— А я вот пожалел.

В детали вдаваться не стали. Продавцу я посочувствовал и рассказал, что раньше было хорошо, а потом всё хуже и хуже, вот и пришлось уволиться. Знать бы мне, что Евросеть я вовсе не покинул, мой корпоративный аккаунт не удалён, стаж в компании идёт. И не пройдёт и года, как жёлтый пропуск, хранимый как сувенир, снова заработает…

Про Евросеть я впервые услышал году в 2003-м. Компания пиарилась в прессе, заказывая публикации про себя. Из пубикаций запомнилось, что зарплата у продавцов Евросети — 400 долларов (это неплохо для 2003 года), и компания набирает на работу геев и лесбиянок, вроде как специально.

На «Чернышевской», рядом с которой я работал, салон «Евросеть» открылся в 2004 году. Как-то осенним вечером я зашёл туда пополнить счёт телефона. Стояла очередь. Номер надо было написать на бумажке и отдать кассиру. Вместо своего +79117343432 я написал +79117343232, и понял ошибку только на следуюший день. В те времена платежи приходили на счёт не сразу.

Квитанция сохранилась, и вечером я пошёл решить вопрос, не очень надеясь на результат — что там бывает в случае ошибочных платежей, кто знает. Опять очередь. Со мной поздоровался высокий молодой продавец — худой и усталый, он почему-то ассоциировался с пауком. «Это, наверное, гей», подумал я и изложил свою проблему, извиняясь за головотяпство.

Паук решил мой вопрос быстро и без лишних эмоций, оставив хорошее впечатление о Евросети. Через пару лет, правда, меня покоробит, когда он женится на одной из самых красивых и умных девушек-продавщиц…

Домой я ездил через метро Дыбенко. В ноябре там вырос новый торговый павильон, с вывеской «Евросеть». Было холодно, и внутри бодро работали плиточники, укладывая пол. Павильон не отапливался, и я почему-то запомнил этих плиточников на морозе.

Тогда же, в ноябре, я решил что-то менять в жизни, и пошёл на курсы отделочников. Заведение называлось НОУ «ЭДЕМ» и занимало две комнаты в здании «текстилки» на углу Вознесенского и Садовой.

На лекциях, которые были по вечерам, средних лет преподаватель с внешностью Пучкова-Гоблина рассказывал нам про ремонт и отделку. Не забыл он и опросить слушателей — кто зачем пришёл на курсы, у кого какая мотивация. Большинство были действующими строителями и хотели получить официальную квалификацию. «Корочка» отделочника, оказывается, открывала необъятные горизонты в профессии.

  — Всё, к чему я стремлюсь — это венецианка, — объясняла свою мотивацию женщина средних лет, работавшая на художественной росписи. Венецианкой называли венецианскую штукатурку, за квадратный метр которой платили 300-400 долларов.

Когда очередь дошла до меня, я понял, что такой один, — мне просто нечего было сказать о своём опыте. Отец, работавший плотником, научил меня худо-бедно держать ножовку, топор и молоток, но не более. Поэтому, я честно заявил, что по специальности не работал.

  — Ну, то есть шпатель в руках держали, а правИло — нет? — утвердительно-вопросительно заявил Пучков-Гоблин.

«Да не держал я и шпатель, блять, и что такое правИло — не знаю», подумал я и кивнул. Аудитория с любопытством косилась на меня. Гоблин задал ещё пару вопросов, и тут его осенило:

  — А, так вы для себя! — судя по всему, это была редкая мотивация для слушателей курсов.

Действительно, стандартная схема такая: человек с гуманитарным образованием, или вообще без никакого, идёт работать на стройку. Отработав энное количество лет, он либо спивается и теряет желание делать карьеру, либо подшивается и стремится любой ценой выбиться в прорабы. Одна из карьерных ступенек — это курсы и официальная корочка. Но так, чтобы человек, не работая ни дня на стройке, взял да и прыгнул в кресло слушателя курсов — это схема редкая и непонятная.

Опыт на стройке, впрочем, у меня был. В августе 1999 года я шёл по двору СПбГУ, поругавшись с родителями и подумывая, как бы найти работу. Во дворе университета стояла временная контора турецкой фирмы «Ренессанс Креэйшн». В ней сидел молодой раскормленный турок с русской переводчицей. Турок напоминал моего друга Юрия Гужова. «Мы платим сьемь с половина рубли в час», сказал он, и, пощёлкав на калькуляторе, показал сумму: «Это полючается две пьятьсот в месяц». Я кивнул, съездил на Политехническую в офис. Турки, или просто говорящие по-русски южные люди, напутствовали меня словами «Таджиков не бить!», и улыбались. Работали на стройке, действительно, таджики — ремонтировали университетскую столовую, которую в обиходе у нас называли «восьмёркой». Глядя на валяющийся в строительном мусоре журнал, я вспоминал работавшую здесь в 1995 году девушку-раздатчицу, в которую тогда влюбился. Таджики не говорили по-русски. Атмосфера была такой, что в обеденный перерыв я тихонько положил каску,  просочился в главное здание, переоделся в туалете на первом этаже и ушёл молиться в Андреевский собор на 6-ю линию. Но опыт работы на стройке — полдня до обеда — формально получил.

 В НОУ «Эдем» две недели слушали теорию, после которой направлялись на практику, четыре недели. И, после прослушивания теории, директриса ЭДЕМа дала мне клочок бумаги, где было написано:

«Евросеть. Мойка, 90. Чумакова Дина»

Итак, на практику для получения квалификации «Мастер отделочных работ 4 разряда» меня отправляли в Евросеть. «Это же на морозе плитку класть», делился я эмоциями со слушателями курсов, из которых направление в Евросеть получили только двое — я и Макс.

Макс был опытным отделочником, делал все виды работ, в том числе сантехнику и электрику. На курсы он пошёл, потому что на очередном месте работы потребовалась «корочка» о квалификации.

Наступил понедельник, я проснулся в офисе RBI на Шпалерной, где работал в охране старшим по объекту. Для себя я сделал расписание — двое суток через пять, только по выходным. По будням бесплатно кормили, но что делать. Выпив натощак чашку кофе из бесплатного автомата, я отправился на Мойку, 90, встречаться с Максом. На Мойке располагались отдел персонала и отдел кадров Евросети. Впервые я узнал, что это не одно и то же, совсем разные отделы.

В здании ютилась не только Евросеть, были и какие-то Русские Газоны, и ещё много кого. Из окна коридора второго этажа открывался вид на садик, где Пуришкевич бегал за Распутиным — соседнее здание было юсуповским дворцом. Дождавшись очереди, мы с Максом зашли в отдел персонала.

Человек 20 девушек-менеджеров активно вели работу с претендентами на вакансии. Это был конвейер, народу набирали много. Стоял шум и весёлая суета. Мы нашли Дину Чумакову, молодую девушку с доброй, а не приклееной, улыбкой, и уселись у её стола.

Выслушав, откуда мы, Дина спросила, пытаясь придать тону строгие нотки:

— Вы работали… по специальности?

Недостаток квалификации и знаний можно легко заменить проявлением инициативы. Не мог же я сказать, что не только никогда не работал по специальности, но и не держал в руках основные инструменты отделочника — например, электродрель или шпатель. Поэтому я поспешил ответить:

— Да! Особенно он, — и указал на Макса.

— Я работал 4 года, — сказал Макс.

Дину устроил наш ответ, и мы получили бумажку с написанным адресом и фамилией, видимо, прораба: Гороховая 70, Деркач Юрий.

Кто немного в теме про Распутина, заметили такое совпадение: от юсуповского дворца мы пошли пешком в конец Гороховой, мимо распутинского дома 64, к стоявшему через два дома угловому семидесятому. Впереди маячил бувший Семёновский плац, который остаётся злачным местом с распутинских времён и поныне.

— Проститутки не стоят, — бодро констатировал Макс.

Впрочем, не было и одиннадцати утра.

Сейчас на углу Гороховой и Загородного подобие бизнес-центра, построенного в конце нулевых. А тогда на этом месте был небольшой пустырь, где до февральской революции 1917 года стоял полицейский участок. Тогдашние якобы «революционные массы», а по факту уголовники, участок сожгли. В бывших квартирах полицейских размещались отдел развития Евросети, строительная и хозяйственная службы; в первом этаже был склад телефонов, в соседнем крыле — отдел активации контрактов. Но, главный офис был совсем рядом: на Загородном 37, вход со двора; это было практически смежное здание.

Зашли в семидесятый дом. Кабинет в конце коридора на втором этаже, где сидел Юрий Деркач, занимали строительная и хозяйственно-имущественная служба. Юрий возглавлял хозяйственно-имущественную. 

Мой отец с юга Курской области, где деревни бывших государственных крестьян перемешаны с бывшими черкасскими слободами. Перемешаны и жители. В соседнем по деревне доме, например, жили Деркачовы, как-то связанные с Харьковом. Лицо Юрия Деркача показалось мне совершенно соседским и привычным — например, на дядю моего похож, который живёт в бывшей слободе. Сам Юрий, как выяснилось позже, был из-под Полтавы.

Мы уселись у его стола, и я готовился к тому, что сейчас будет, поскольку в жизни это было много раз: «Что вы умеете делать?», «А вы работали по специальности?» «А плитку ложить умеете?» и так далее. Ничего подобного не произошло. Деркач не задавал вопросов, а начал рассказывать:

  — Значит, работа у нас такая: делать надо всё. От укладки линолеума до ремонта крыш…

Я только радостно кивал, а Макс хмурился.

  — По поводу оплаты, — Деркач замялся, а я удивился, поскольку оплата практики не предполагалась, — если хотите работать 8 часов, с полдесятого до полшестого, тогда это оплачиваться не будет; а если сможете работать больше, то это будет оплачиваться…

Рабочим хозяйственно-имущественной службы платили 1 доллар в час. Чтобы заработать долларов 300, надо было работать часов по 14-15 в день. 

 — А пятидневку можно сделать? — спросил я, — на выходных в охране работаю, сутками…

  — Можно пятидневку сделать, — кивнул Деркач.

Макс отказался от Евросети, не знаю почему.

А я согласился.

Это было 6 декабря 2004 года.

 

Продолжение