Метка: негры

Ходят легенды об украинских бабках, которые сбивают дроны, кидаясь банками с огурцами; я в это не верил и считал за пропаганду, смеясь вместе с аудиторией Юрия Подоляки. Однако, сам оказался как-то в ситуации, когда вместо банки с огурцами пришлось применять ближайший заменитель.

Сидя на южном пляже, относительно пустом, я вдруг понял, что рядом раздается постоянный фоновый звук. Вдали косили траву, но это была не косилка. Звук был противным, типа жужжания, и на таких частотах, которые сразу вызывают негативные эмоции.

В зоне боевых действий я не был, и жужжание дрона не должно было выработать у меня рефлексов, однако ощущение опасности, посреди совершенно спокойной и курортной обстановки, возникло мгновенно.

Оглядевшись, я увидел неподвижно висящий над пляжем дрон, на высоте метров пяти, и над точкой метрах в восьми о меня, то есть вообще рядом. Первой реакцией было подпрыгнуть и поймать дрон, но оказалось высоковато. Я оглядывался в поисках оператора – вокруг никого не было, кто был бы занят управлением.

Рядом под пальмой лежали кокосы, уже пробитые и пустые, они-то и заменили мне банки с огурцами. Надо сказать, что в школе я не любил баскетбол и не играл в него, что теперь сыграло злую шутку – я кидал кокос за кокосом и промазывал. Четыре кокоса ушли на пристрелку, и пятым я надеялся уже попасть, но раздался крик из моря. Ко мне бежал негр по пояс в воде.

Негритянская пара решила поснимать себя, как они целуются в море, но точкой висения дрона почему-то выбрала мое местоположение, а также не взяла с собой пульт управления – дрон был просто подвешен и направлен камерой в море.

Я показал негру резкий жест большим пальцем вниз и крикнул, достаточно зло и агрессивно:

– Down it!

Негр подбежал к своим шмоткам, нашел в них пульт, посадил дрон, и стал несколько возмущённо спрашивать у меня, чем его дрон мне помешал.

– It’s a military production! – кричу я.

– It is not military production! – возражает негр. Его спутница тоже смотрела типа непонимающе.

Можно было бы погасить конфликт, извиниться, поулыбаться, но я ушел с пляжа, делая максимально агрессивное и презрительное выражение лица, чему хорошо научился в России за 45 лет.

Поскольку у меня было сомнение (ну черт его знает, может в цивилизованном мире сейчас принято запускать дроны в непосредственной близости от людей), я опросил несколько знакомых, имеющих дроны, в том числе одного режиссера и пару блогеров. Все они меня поддержали и негра осудили. Около людей никто дроны не запускает, кроме очевидных дебилов, которым по голове давать надо.

Говорят, что дроны получат развитие, и будут чуть ли не пиццу доставлять. Я крайне сомневаюсь, может в городе они и получат, но вот у нас в деревне они х*й развитие получат. Потому что в деревне ружья дома есть. Представляю, если дрон Почты России пролетит мимо моего участка. Потом будут, как почтальон Печкин, жаловаться “Смотрите, что они с нашим дроном сделали! Одни дырочки”.

Ну, и вдогонку про окуней.

Впервые меня поймали за безбилетный проезд в электричке в 1992 году. Контролёры ходили по трое, а главный у них, который выписывал квитанции, был похож на унтера Фенбонга из “Молодой гвардии” Фадеева.

– Как ваша фамилия? – спросил Фенбонг.

– Лунёв, – ответил я.

– Окунев? – переспросил Фенбонг и написал в квитанции “Окунев”.

Ночью ругался по телефону, не в первый раз, со старым товарищем по университету. Он был однокурсником моей жены, а погоняло имел по месту жительства – Негр. Жена рассказывает, что когда перед поступлением у них был день открытых дверей (или консультация перед вступительным экзаменом, не помню), Негр немного опоздал, ввалился в аудиторию с “дипломатом” и с таким видом, что она сразу подумала “этот не поступит”. Но, Негр поступил, потому что на почвоведение нужны были мальчики. Какой проходной балл был в те годы, стыдно вспоминать, я-то набрал на 4 балла больше.

Когда стала подходить к концу магистратура, на курсе Негра в пределах кафедры остались только двое студентов: он и моя будущая жена. А место в аспирантуру – одно. Негр был очевидно глупее моей жены, ну вот прямо скажем – он был туповат, хотя может это и не отсутствие ума, а такой ум, но кандидатскую он бы никогда не написал. Однако, Вербицкая тогда совершенно официально повторяла “девочкам в армию не идти”, обозначая гендерные приоритеты при приеме в аспирантуру. Научная руководительница, которая у Негра с моей будущей женой была общая, и которая являлась де-факто завкафедрой, выделяла в студентах только одно главное качество: контролируемость. И, конечно, Негр был полностью контролируем, он в основном мычал и кивал. И в армию не хотел. А моя жена совсем другой человек.

Для неё это была серьёзная личная трагедия, когда ей дали понять, что в аспирантуру, несмотря ни на какие оценки, возьмут Негра. Её отец кандидат наук, лектор, преподаватель, а у Негра просто пьющий бывший военный. Через несколько месяцев ей удалось поступить в аспирантуру в СПбГАУ, и через 4 года стать кандидатом наук. Но в СПбГУ нам давали к.б.н., а в ГАУ – к.с.-х.н., в приличном обществе губу кривят – колхоз, навоз, Лысенко.

А Негр так и не защищался, пересидев аспирантуру, непонятно зачем – не было известно ни одного случая, чтобы нас, биологов-лейтенантов, призывали в армию. Хорошие отношения с нами он сохранил – был даже крёстным у нашего сына и тамадой на свадьбе у сестры. О приглашении тамадой, правда, все пожалели, потому что тупой тамада – это сами понимаете, но Негр брал 100 долларов вместо 300 по рынку. Он вообще позиционировал себя тамадой, чтобы перебороть комплексы – так-то, менее подходящего на роль тамады и представить трудно, но Негр хотел вышибить клин клином. Однажды он пришёл ко мне вечером на смену – а я знал, что в тот вечер у него мероприятие, проведение свадьбы. “Фиаско, фиаско”, повторял он. Со свадьбы в “Конти” его просто выгнали.

На свое 25-летие Негр заказал лимузин, мы ездили по городу и чувствовали себя белыми людьми. Я был без жены, и впервые насмотрелся тогда на танцующих перед тобой на столе совершенно голых девок. С Негром вообще получались хорошие пьянки, я и в Смоленке плавал, утопив все документы и деньги (Негр тогда отдал мне свои сухие штаны, а сам поехал на такси без брюк).

Но вот, когда созваниваемся, а живёт Негр давно под Москвой, мы ругаемся. По поводу отношения к действительности, в основном. Во время короновируса такой лай у нас стоял, хоть выноси – он меня в Бергамо посылал на трупы посмотреть, а я его на три буквы, условно. Вчера из-за Телеграма сцепились. Негр по жизни принципиально пользовался только кнопочными телефонами, ибо для смартфона он туповат. И жене своей смартфоны запрещал, чтобы умной себя не считала. Но, буквально год назад его на работе заставили, под угрозой увольнения, взять смартфон и начать пользоваться Вотсапом. Ну, он начал, такой вот рак на горе свистнул. А Телеграм – нет, выкусите! Телеграм на работе не требуют, значит Негр его ни за что не поставит! А те, кто пользуются Телеграмом – дебилы вообще!

Я, имея ночью время и стараясь тренироваться в полемизировании с тупыми, объяснял преимущества Телеграма, но был перебит в итоге аргументом, возразить на который не смог: “Вот вы пользуетесь Телеграмом, а вам квартиры жгут”.

Была ночь, в квартире Негра спали двое его детей, и на заднем плане я несколько раз слышал голос жены Негра, которая рявкала примерно дословно: “Хули ты орёшь? Нах иди на улицу, и там ори!”. Она вообще деревенская у него, поморка из-под Онеги. Единство и борьба противоположностей.