Надо ли пить в охране

Тараса Бурмистрова убеждает Иван Васильков, что сама работа охранником (когда сторожишь что-то, сидя в помещении) предполагает пьянство, поэтому на этой работе надо пить, и как на ней не пить. У меня большой опыт работы охранником, и конечно насчёт пить на работе это не так, большинство не пьёт и правильно делает, потому что пьянство это единственное, за что могут враз уволить охранника. Да и не хочется в целом выпить на такой работе, пьёшь обычно от физической усталости или от счастья, а в охране ни физической усталости, ни счастья.

Охранять строящиеся корпуса СПбГУ в штате ЧОП “ОП “Кираса””, принадлежавшего покойному брату покойного Черкесова, который потом ФСКН возглавлял, я начал еще весной 2001 года. До декабря в “Кирасе” работал, объекты были интереснейшие: стройка в ПУНКе, медцентр “Профессор” на Чайковского (там такие армяне махровые его держали), шинные магазины “Хорошие колёса”, которые только недавно совсем накрылись, и “Невский рынок”, как венец карьеры, про который я писал отдельно, где были Магомед, Расиф и предатель Станкевич.

Красный магистерский диплом на биофаке СПбГУ я получил 7 декабря, а 9 декабря вышел на смену в новый ЧОП – ОП “СТАФ”. Зарплата там была ниже, чем у Черкесова, но не было всяких нюансов, и она была полностью белая. Сразу посадили меня на объект “Некрасовский телефонный узел”, и до сентября. На вертушке пропуска проверял, очередь клиентов регулировал, да много чего. На НТУ, как говорили, к охранникам присматривались, потому что начальства группы объектов тут же сидело. И, когда в сентябре 2002 поступило распоряжение отобрать “самых лучших” для нового объекта – офиса RBI Э.Тиктинского, в этих лучших попал и я.

Охрана офиса RBI это огромный пласт моей жизни, 2,5 года. Да, всё это время я искал какую-то более престижную и денежную работу, чем охранник. Но, ничего не срасталось. В конце 2004 года я закончил курсы по специальности “мастер отделочных работ”, и с курсов получил направление на стройку в Евросеть.

За все годы работы в охране на смене я никогда не пил, и друзья мои не пили, вообще пьющих были единицы, и их увольняли. Репутацию я себе заработал совершенно непьющего, хотя выпить всегда любил, но не на работе.

Увольнение же из охраны, добровольное конечно (пригласили в Евросеть рабочим в штат), вышло весьма громкое и комичное, связанное косвенно с пьянством.

Наш охранник Валера искал пути подработок и в отпуске поехал в Брянскую область, на стык трёх границ,, что-то мутить с таможней. В Брянске Жигули “двойка” с Валерой-пассажиром влетела ночью в стоящую фуру. С Валеры слетели ботинки. Однако, несмотря на этот верный признак, Валера провёл в больнице всего неделю, и вернулся в СПб. Не дожидаясь своей смены, он явился с бутылкой водки и сказал, что у него второе рождение.

Хотя все мое отношение к питью на сменах знали (я был старшим смены, старшим по объекту, и пьяниц гонял), Валере по такому поводу отказать я не смог. Выпить планировалось в небольшом фойе, во флигеле RBI на набережной Робеспьера, где потом был музей кофе. Валера пошёл расставлять стаканы.

А я, по косвенным признакам, знал, что в этом фойе стоит скрытая видеокамера. Пока Валера расставлял (бутылка на столе еще не появилась), я ходил вдоль стены, пожёвывая жвачку, и рассматривал финишные гвоздики в листе фанеры. На месте одного из гвоздиков оказалась дырка. Я вынул изо рта жвачку и залепил эту дырку.

Смотрящий за скрытыми камерами был сотрудник RBI, Лёха Дементьев из Белоруссии. Он был распиздяй, поэтому скандал поднялся дней через восемь. Это видео, где Валера расставляет стаканы (бутылка так и не появляется), а я хожу жую, а потом темнота – камера залеплена жвачкой, – это видео крутили в ОП “СТАФ”, с одной стороны официально выражая возмущение действиями охранника, то есть меня, с другой стороны хваля за находчивость и способность к обнаружению скрытого видеонаблюдения. Диаметр камеры был 2 миллиметра, и она была углублена в фанеру, в месте стандарной установки гвоздя.

ЧОПу выставили счёт (жвачка разъела матрицу камеры) на 8000 рублей. Мне снизили премию на 3000 р., и всё. Но, это было первое в жизни снижение премии, я изобразил негодование и гневно уволился. Охранники были на моей стороне – их возмутило, что за ними скрыто наблюдали. Один из них, тоже непьющий Олег, уволился в знак протеста.

В общем, пить в охране не то что необязательно, вопреки советам Ивана Василькова, но и не нужно совсем – там всегда можно найти мирное занятие, вплоть до вышивания крестиком на посту. Это у нас ещё интернета не было! Бумажную прессу читали. С интернетом работать охранником гораздо легче.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Хорошие колёса

Летом 2001 года я работал ночным охранником в магазине “Хорошие колёса” на набережной Смоленки.

Вечером персонал покидал магазин и закрывал меня снаружи. Нетрудно догадаться, что кинь кто-нибудь из конкурентов molotov cocktail в окно, шансов у меня бы не было: магазин забит резиной до потолка, на окнах приварные решётки, носители ключа ночуют в разных концах города. Замдиректора ЧОПа об этом знал, но только через полгода, когда поставил на объект своего сына, выхлопотал у колёсников опечатываемый пенал с ключом. Фамилия замдиректора была Орихан. На фалангах пальцев у него были набиты буквы МIША, кириллицей с латинской i.

“Хорошие колёса” имели тогда 3 магазина: в Грузовом проезде (он там поныне), на Ваське, и где-то ещё. При покупке грузовой резины оказывалась услуга – бесплатный шиномонтаж. Но, в шиномонтаж надо было ехать на Южное шоссе. Однажды в полночь у меня на Ваське зазвонил стационарный телефон.

– Алё, Хорошие колёса?
– Да, охрана слушает.
– Я уже полсуток вас ищу! Всё объехал! Где этот ваш Южный улица?

Выяснилось, что звонящий купил грузовые шины, и теперь колесил на своей фуре в поисках бесплатного шиномонтажа.

– Я уже везде был! Где я? – спросил он кого-то рядом.
– Всеволожск, – послышалось на заднем плане.
– Всеволожск! Здесь нет на Южный улица шиномонтажа!

Насколько я понял его проблему, надо было найти Южную улицу в Петербурге или рядом. Я взял справочник “Весь Петербург” за 1999 год, открыл алфавитный перечень улиц и сказал:

– Единственно, чем могу вам помочь, это подсказать, где находится Южная улица.
– Да, подскажите!

Алфавитный указатель содержал Южные улицу, шоссе и проезд.

– Вам что: Южное шоссе, Южная улица или Южный проезд?
– Южный улица! Южный улица!
– Есть такая, – я отлистал по буквенно-цифровому коду до нужной страницы карты, – это Лахта.
– Лахта? Спасибо!

Дальнобойщик бросил трубку и помчался в ночи из Всеволожска в Лахту, кто понимает. Южная улица в Лахте – частные деревянные дома. Не было ещё и КАД.

Только потом я сообразил, что бесплатный шиномонтаж был на Южном шоссе, а это ровно один километр от Грузового проезда, где этот дальнобойщик купил шины, потому что грузовые продавались у “Хороших колёс” только там.

Про этот магазин на Смоленке можно много написать, конечно. В мою бытность стали пропадать колёсики. Расследовал дело имеющий детективную лицензию Владимир Черкесов, старший брат Виктора Черкесова, стоявшего у истоков российского наркоконтроля. Вором оказался продавец по фамилии Казаринов, сплавлявший колёса в соседний шиномонтаж хозяину Афтандилу Георгиевичу. Не буду специально гуглить, как правильно пишется это грузинское имя, но тогда я был уверен, что “Автондил” – так оно произносилось и соответствовало тому, чем носитель занимался. Чего он мне сотрудничество не предложил, не понимаю. В его шинку из магазина шёл замаскированный лаз, а 2 легковые покрышки Barum или Hankook как раз составляли мою месячную зарплату. Видимо, я не вызываю доверия у грузин. А западенцы, как вышеупомянутый Мiша, вообще сжечь хотят.


#хорошиеколёса

Валентин Матвеевич Мищенко

Во время учёбы в университете я очень пренебрежительно относился к вахтёрам. Не предъявлял пропуск, не отзывался на крики вслед – мол, куда пошёл. Тогда не было электронных пропусков, чисто визуальный контроль. Однажды пытался получить ключ под чужую фамилию.

– Ваша фамилия? – жутко стесняясь, спросила плотно покрытая прыщами девушка-вахтёр.
– Матвеев, – бодро ответил я.
Девушка смутилась ещё больше.
– Извините, но я просто в лицо знаю…

Надо сказать, что реальных тёмных личностей просачивалось через вахту немало, поскольку вахтёр мог и отлучиться в туалет, или ещё куда. Одного мужика поймали, когда он тащил по лестнице копию картины Васнецова, снятую со стены на кафедре. Другого изобличили вопросами – что, мол, он делает на кафедре и кто он.

– Я, это, Катю Лычёву ищу.
Наше поколение ещё знало, кто такая Катя Лычёва, поэтому посетитель был без уважения выдворен.

Некоторое сближение с вахтёрами началось у меня на шестом курсе, в магистратуре, когда я стал жить отдельно от родителей и испытывал большие трудности с тем, чтобы достать пропитание. Друг устроил меня в отдел охраны Петродворцового комплекса СПбГУ. Должность называлась – кинолог 6 разряда. По идее, на эту работу брали со своей собакой, но собаки у меня не было, поэтому взяли так. Работа была по ночам – в восемь вечера на инструктаж, в восемь утра домой. Смена 4 человека, мы обходили все посты охраны в корпусах университета, а их было немало, да и расстояния там большие. Обойдя посты и поболтав с вахтёрами, мы отправлялись спать в тёплое место – как правило, это был подвал Института физики. Зарплата – 600 рублей за 10 смен, то есть 60 рублей за ночь. В 2000 году, в принципе, на 60 рублей можно было сносно питаться один день. Друг, устроивший меня на эту работу, тем временем делал карьеру – из кинологов он перешёл в охранники строящихся корпусов Университета, которые охранял ЧОП, принадлежащий Владимиру Черкесову, брату тогдашнего полпреда. В этот ЧОП друг привёл и меня. В кинологах смены были ночь через две, а в охране сутки через двое – можно совмещать.

Зарплата охранника без лицензии составляла 10 рублей в час, с лицензией – уже 16. Становилось ясно, что надо вкладываться в получение лицензии, а это тогда стоило 3000 рублей – зарплата больше, чем за месяц. Деньги на лицензию я получил от академика Москвичёва, уволившего меня с выходным пособием. Таким образом, к моменту окончания СПбГУ я был лицензированным охранником. И, так совпало, одновременно с окончанием магистратуры поменял и работу. 

В декабре 2001 года я получил магистерский диплом – красный, с отличием, и на следующий же день вышел на новую работу, которая полностью соответствовала уровню образования и квалификации. Имея лицензию на частную охранную деятельность, я стал охранником Некрасовского телефонного узла, который держало ОП “СТАФ”. На узле были и стоячие охранники, и сидящие на постах на вертушках, и я попал на вертушку. Сидеть на вахте и спрашивать у людей пропуска. И эта работа была надолго! Спасибо, Господи, что даёшь искупить нам грехи наши ещё при жизни. От тюрьмы и от сумы не зарекайся. Никогда не презирайте вахтёров.

Смена состояла из девяти человек. Двое на КПП-1, это парадный служебный вход с улицы Некрасова. К ним придавался ещё один дневной охранник для контроля парковки у входа: чтобы всегда было место для машины начальника узла, Леонида Туфрина. Двое охранников находились на КПП-2 – это въездные ворота из проулка, если огибать здание справа. Двое дневных были в клиентской зоне, вход с улицы Чехова: один внизу, чтобы держать очередь на дверях, другой наверху, чтобы давать команды по рации на пропуск партии клиентов. Один дневной в зале для юридических лиц, тоже вход с Чехова. И один старший смены. Всего смен было четыре, работали сутки через трое, кроме дневных, которых называли дневниками. Я жил за городом, в Шлиссельбурге, маршрутка сожрала бы четверть моей зарплаты при работе на пятидневке; поэтому суточное дежурство было предпочтительнее. 

Некрасовский узел являлся базой для группы объектов, которых в Стафе было четыре. Наша группа была номер два. В выделенном коридорчике сидел начальник группы объектов Скулушкин, оставной артиллерист, и его заместитель Попов, военный моряк. Утром они проводили инструктажи, днём могли уезжать по делам и для проверки объектов.

Придя с утра 9 декабря, я попал в смену Мищенко.

Валентин Матвеевич Мищенко напоминал лицом Джорджа Буша, и младшего и старшего  – такой типаж нередко встречается на Кубани, откуда Мищенко и происходил, из района Тамани. Вытянутое лицо, слегка напоминающее павиана – остготы там были или вестготы, я не специалист в антропогенезе. Единственно, когда недавно я прочитал про бесчинства в Уманском НКВД во время Большого Террора, творимые под руководством начальника Рабиновича, и увидел фотку этого Рабиновича – ну вылитый Матвеич по выражению лица.

Среди охранников он слыл не лучшим старшим смены, даже худшим из четырёх – въедливый, занудный, очень активный и угодливый перед начальством, Валентин Матвеевич мог испортить жизнь любому охраннику, который ему не нравился. Не нравились ему, как я вскоре понял, вполне очевидные вещи  – недостаточная дисциплинированность и недостаточная опрятность. Однако, расслабляться он не давал ни на минуту. Моего первого напарника по КПП-2, Саню Лукичёва, Мищенко через месяц выжил с работы, постоянно закладывая начальству. Саня иногда опаздывал на инструктаж, иногда приходил без галстука-регата – Мищенко этого не терпел до бешенства.

Он был артиллерист, подполковник. Высокого роста – метр восьмьдеся семь.

 – Отец мой, Матвей Тарасыч, был два ноль два, – Мищенко показывал рукой рост отца, проводя у себя над головой, – а я вот метр восемьдесят семь…

Старший сын Матвеича был и вовсе около метра шестидесяти пяти. Тогда мне это казалось интересным казусом, но и мой сын, родившийся в период работы на Некрасовском узле, вырос заметно ниже меня. Девушка у него ниже моей жены. Поэтому, иногда я рассказываю известный анекдот про мышей, и в случае Матвеича он тоже подошёл бы.

Мищенко развёлся с женой, которая пыталась заниматься бизнесом с чёрными, из-за чего пришлось продать трёхкомнатную квартиру. Став самостоятельным, он занял в долг десять тысяч долларов, купил себе однокомнатную, и с каждой зарплаты отдавал долг. В связи с этим, рацион Мищенко был крайне скуден, что только усиливало его активность, вкупе с неумеренным курением.

Мищенко дружил с Панкратовым – высоким офицером с усами, классического вида, тоже разведённым и злым на бывшую жену. Причинами развода у многих было изменившееся материальное положение военных в 90-х. Жёны, привыкшие к нормальной жизни в 80-х, политику государства понимать не хотели. Панкратов понемногу выпивал.

 – А, Панкратов у нас ёбарь-алкоголик, – подначивал его Мищенко.

 – Кто с бутылкой дружен, тому х… не нужен, – отвечал вытянувшийся на дежурной кровати Панкратов, смотря в телевизор.

Мы сдавали нормативы по физкультуре на стадионе “Молния” в районе Старой Деревни, и после спортзала пили разбавленный один к двум спирт “Мак-Кормик” на берегу речки с Мищенко и Панкратовым. Ведь я тоже был артиллеристом, лейтенантом после военной кафедры.

 – Кто там у вас начальник кафедры, Трифонов?
 – Да.
 – А заместители у него кто?
 – Андрусевич, Старченко.
 – Старченко… – Матвеич прищуривал глаза, улыбался, и вспоминал, видимо, свою службу со Старченко.

Мищенко тяготило отсутствие автомобиля, в хорошие времена он привык к рулю, ездил много, но машину пришлось продать. Охранники один за одним покупали кто старые Жигули, как я, кто и что-то получше. Осенью Матвеич съездил в отпуск на Кубань, продал родительский дом и купил новую ВАЗ-2104, по тем временам стоившую четыре тысячи долларов. Радовался он сильно. Но охранники жаловались:

 – Я ему говорю: Матвеич, одолжи запаску, ты всё равно на сутках, я тебе завезу. Нет, ни в какую не дал.

Мищенко был прижимист, вещи берёг, экономил там, где это возможно. Рассуждал, как многие советские родители, кому из троих детей что оставит:

 – Дочке будет квартира… младшему сыну будет машина… а старшему будет гараж, – улыбаясь, закруглял он.

От Мищенко я усвоил одну из его любимых поговорок: “Хуем не доебёшь – яйцами не дохлопаешь”.

Некрасовский узел был местом, где начальство присматривалось к новым кадрам, выслушивало мнение старших смен – куда годится охранник. Осенью я перешёл на блатной объект – офис компании RBI на Шпалерной. Это была быстрая карьера, многие засиживались на узле годами. Рекомендация Мищенко, я думаю, сыграла роль.

С Матвеичем мы виделись на новый 2003 год – он возил нас на своей “четвёрке” на корпоратив Некрасовского узла, проходивший где-то в районе Староневского. Праздник был очень душевный, огромное количество водки, мандаринов и бутербродов с икрой. Мы обеспечивали безопасность, но с нами многие хотели выпить, а благодаря хорошей закуске всё это прошло без последствий.

Матвеич приглашал в свою квартиру любовниц, на некоторых из которых жаловался:

 – Всё пристаёт – когда ты на мне женишься… я говорю – иди ты на х…

Он понимал, что квартиру надо сохранять для дочки.

После корпоратива мы не виделись, а потом до меня дошли слухи, что одна из любовниц Матвеича сварилась у него на квартире в ванне до смерти, завели уголовное дело, а ходящего под следствием охранника СТАФ терпеть не стал, несмотря на все заслуги.

Больше я про него ничего не знаю.