Это жулики

Размышлял в ответ на комментарий, что работодатели предпочитают выпускников “зубодробительных институтов” выпускникам классических университетов (и это всегда было так), и решил отдельно написать.

Классические университеты типа МГУ или СПбГУ, по сути, плодят жуликов для экономики.

На дне первокурсника у входа в СПбГУ (где недавно памятник снесли) после выступления Вербицкой нас напутствовал некий седовласый профессор словами “Запомните, ребята: в школе учат, а в университете учатся!”. То есть, учись сам, как знаешь, чего научишься, того научишься. В уставе СПбГУ уже в то время было свободное посещение лекций (и это интернета не было ещё) – хочешь, ходи, хочешь, не ходи.

Оказалось, что “учат” не только в школе – всех моих одноклассников, пошедших в техноложку и текстилку, именно учили, и из них получились инженеры. Это стало понятно ещё на первом курсе – у них, как в школе, задавали, требовали и спрашивали. У нас в СПбГУ не задавали, не требовали и хотя и спрашивали, но по-особому.

Суть университета (и в западных так же, я потом читал), что во время общения с преподавателем (на сессии или перед ней) тебе постоянно задают вопросы, на которые ты не знаешь ответа; а ты постоянно учишься на такие вопросы отвечать. Через четыре года ты можешь ответить на любой вопрос, ответа на который не знаешь, хоть прямую линию со страной проводи, как Путин (тоже ЛГУ закончил). Ответить так, что не теряешь лицо, и у аудитории впечатление, что ты ответил легко и уверенно.

Но ведь это свойство жуликов, и инструмент жуликов.

Разве не так?

Ну и естественно, такие люди не нужны на производстве – их надо избегать, как огня. Они любой косяк представят так, что всё нормально.

Это жулики.

Негр

Ночью ругался по телефону, не в первый раз, со старым товарищем по университету. Он был однокурсником моей жены, а погоняло имел по месту жительства – Негр. Жена рассказывает, что когда перед поступлением у них был день открытых дверей (или консультация перед вступительным экзаменом, не помню), Негр немного опоздал, ввалился в аудиторию с “дипломатом” и с таким видом, что она сразу подумала “этот не поступит”. Но, Негр поступил, потому что на почвоведение нужны были мальчики. Какой проходной балл был в те годы, стыдно вспоминать, я-то набрал на 4 балла больше.

Когда стала подходить к концу магистратура, на курсе Негра в пределах кафедры остались только двое студентов: он и моя будущая жена. А место в аспирантуру – одно. Негр был очевидно глупее моей жены, ну вот прямо скажем – он был туповат, хотя может это и не отсутствие ума, а такой ум, но кандидатскую он бы никогда не написал. Однако, Вербицкая тогда совершенно официально повторяла “девочкам в армию не идти”, обозначая гендерные приоритеты при приеме в аспирантуру. Научная руководительница, которая у Негра с моей будущей женой была общая, и которая являлась де-факто завкафедрой, выделяла в студентах только одно главное качество: контролируемость. И, конечно, Негр был полностью контролируем, он в основном мычал и кивал. И в армию не хотел. А моя жена совсем другой человек.

Для неё это была серьёзная личная трагедия, когда ей дали понять, что в аспирантуру, несмотря ни на какие оценки, возьмут Негра. Её отец кандидат наук, лектор, преподаватель, а у Негра просто пьющий бывший военный. Через несколько месяцев ей удалось поступить в аспирантуру в СПбГАУ, и через 4 года стать кандидатом наук. Но в СПбГУ нам давали к.б.н., а в ГАУ – к.с.-х.н., в приличном обществе губу кривят – колхоз, навоз, Лысенко.

А Негр так и не защищался, пересидев аспирантуру, непонятно зачем – не было известно ни одного случая, чтобы нас, биологов-лейтенантов, призывали в армию. Хорошие отношения с нами он сохранил – был даже крёстным у нашего сына и тамадой на свадьбе у сестры. О приглашении тамадой, правда, все пожалели, потому что тупой тамада – это сами понимаете, но Негр брал 100 долларов вместо 300 по рынку. Он вообще позиционировал себя тамадой, чтобы перебороть комплексы – так-то, менее подходящего на роль тамады и представить трудно, но Негр хотел вышибить клин клином. Однажды он пришёл ко мне вечером на смену – а я знал, что в тот вечер у него мероприятие, проведение свадьбы. “Фиаско, фиаско”, повторял он. Со свадьбы в “Конти” его просто выгнали.

На свое 25-летие Негр заказал лимузин, мы ездили по городу и чувствовали себя белыми людьми. Я был без жены, и впервые насмотрелся тогда на танцующих перед тобой на столе совершенно голых девок. С Негром вообще получались хорошие пьянки, я и в Смоленке плавал, утопив все документы и деньги (Негр тогда отдал мне свои сухие штаны, а сам поехал на такси без брюк).

Но вот, когда созваниваемся, а живёт Негр давно под Москвой, мы ругаемся. По поводу отношения к действительности, в основном. Во время короновируса такой лай у нас стоял, хоть выноси – он меня в Бергамо посылал на трупы посмотреть, а я его на три буквы, условно. Вчера из-за Телеграма сцепились. Негр по жизни принципиально пользовался только кнопочными телефонами, ибо для смартфона он туповат. И жене своей смартфоны запрещал, чтобы умной себя не считала. Но, буквально год назад его на работе заставили, под угрозой увольнения, взять смартфон и начать пользоваться Вотсапом. Ну, он начал, такой вот рак на горе свистнул. А Телеграм – нет, выкусите! Телеграм на работе не требуют, значит Негр его ни за что не поставит! А те, кто пользуются Телеграмом – дебилы вообще!

Я, имея ночью время и стараясь тренироваться в полемизировании с тупыми, объяснял преимущества Телеграма, но был перебит в итоге аргументом, возразить на который не смог: “Вот вы пользуетесь Телеграмом, а вам квартиры жгут”.

Была ночь, в квартире Негра спали двое его детей, и на заднем плане я несколько раз слышал голос жены Негра, которая рявкала примерно дословно: “Хули ты орёшь? Нах иди на улицу, и там ори!”. Она вообще деревенская у него, поморка из-под Онеги. Единство и борьба противоположностей.