Метка: южные люди

У нас в посёлке из общепита, где можно посидеть, есть две шавермы.

Первую держат, как их сейчас принято называть, мастурбеки-ваххабиты, разговаривающие на своём языке, а по-русски очень плохо. Тем не менее, они вежливы, и до недавнего времени терпели такое, что я бы никак не терпел, будь владельцем шавермы: местная русская молодёжь приходила в их заведение и просто сидела, занимая места. Я, желая зайти, проходил мимо, видя, что мест нет. Соответственно, мастурбеки-ваххабиты теряли доходы, но местных не гоняли.

Вторую шаверму держат грузины, по-русски говорят нормально, лица имеют не ваххабистские, но почему-то очень мрачные. Возможно, они сторонники Саакашвили, бежавшие от нынешнего пророссийского режима Грузии. И, в этой грузинской шаверма на 20% дороже, чем у мастурбеков-ваххабитов. Поэтому, я хожу к последним.

Пока писал, раздумывал, почему у русских не получается делать общепит – то ли для этого диаспора нужна, то ли нет таких национальных блюд, подходящих для фастфуда. Методом перебора дошёл до пирогов, и вспомнил! Есть же у нас в посёлке русский общепит. Мне, правда, по ценам не доступный. Называется “Хлебник”. Маленький пирожочек с мясом – 90 рублей, а не с мясом почти столько же. Заходил туда пару раз, просто посмотреть цены, никакого желания попить кофе не возникло. Хреновые это маркетологи, 90 рублей за пирожок. Себестоимость его 5 рублей, и по 30 продавать уже выгодно. При цене 30 у них стояла бы очередь и продавалось бы в день 3000 пирожков. А при цене 90 в день продается 30 пирожков. Так, видимо, отсекают обычных людей и делают заведение элитным, для бандитов и коррупционеров. Других же русских пирожков у нас в посёлке нет.

И вот сегодня сижу у мастурбеков-ваххабитов, доедаю шаверму, тут останавливаются у входа трое мужиков, и я сразу чувствую – опасные. По тому, как человек двигается, как разговаривает, как себя держит- можно примерно сказать, кем он работает и кем по жизни является, не надо тут быть Шерлоком Холмсом. Коммерсанта, работягу, военного и вымогателя никак не перепутаешь, они по-разному держатся, потому что цели у них в жизни разные и вообще жизнь разная.

Один заходит и к прилавку идёт, двое у двери стоят. Мастурбек где-то в подсобке пока. Смотрю на них – вроде как оперативники, но подкачанные, кормленные хорошо, время свободное имеют. Ведут себя, как преступники, на нервах малость, но изображают бодрость. И, хотят чего-то большего, чем шаверма.

Наконец, мастурбек из подсобки появляется, этот первый из трёх ему вальяжно так “Здра-авствуйте”, а потом спрашивает:

– А где у вас уголок потребителя?

И, все втроём идут в угол читать уголок потребителя.

Тут я шаверму доел, а был в зале единственным, мастурбека поблагодарил и ухожу. Их, всё же, трое, и слушать никакого желания, как они до уголка потребителя докопаются. Поэтому, кто это были, точно не знаю. Но, пришли создавать проблемы мастурбеку.

А проблемы создадут они не ему, а мне, обычному местному русскому, потому что закроют мастурбека – в Хлебник по 90 рублей пирожочек я не пойду точно, а пойду к грузинам, и буду платить на 20% дороже, а скорее на 30%, потому что в отсутствие конкурента грузины цены ещё поднимут.

Когда я был маленький, были пекарни, куда иногда очередь человек по 100 стояла – за 16 копеек такой пирожок делали, как в Хлебнике 3 штуки по 90 рублей. Прибыль на дешёвых пирожках такая, что и орду вымогателей кормить можно, и работяга пирожком-двумя наедается.

Почему сейчас такого нет?

А, хер знает.

Как думаете, есть разница между “уличным художником” и вандалом? Для меня её нет.

Вроде и регулярно проезжал мимо Невского рынка на пр. Обуховской обороны, а пропустил момент, как он стал местом глумления для неформалов.

В 2001 году я работал старшим смены охраны на этом рынке. У него ещё есть двор с отдельно стоящими зданиями, куда вход с улицы Ольминского. Главным на рынке был ингуш Магомед, приезжавший на огромном серебристом мерседесе. Странная улыбка Магомеда, не сходившая с его лица, заставляла думать недоброе.

Вторым человеком на рынке называл себя азербайджанец Расиф, бывший боксёр, который работал кем-то вроде администратора. К нему обращалась с заказами на убийства – например, парикмахерша-наркоманка со второго этажа заказывала своего мужа.

Сменщиком Расифа был чеченец Эсхирханов, которого называли Коля – самый жизнерадостный тип, фанатевший от игрового автомата, где мягкие игрушки вытаскивают крабом.

Ночью к охране приходило усиление, в основном менты на подработку. Я был всего лишь лейтенантом запаса и студентом магистратуры, а ночью мне подчинялся целый подполковник милиции Панков – колоритный тип с усами. Как-то Панков выловил ночного вора, залезшего во двор за цветным металлом от старых холодильников, и привёл ко мне в кабинет.

– Фамилия, имя? – спросил я вора.

– Андрей Платонов, – быстро ответил вор.

– Писатель?

Вор замялся. Мы его отпустили.

На этом рынке я познакомился и с другими русскими людьми, которые торговали. Бывший сотрудник Леноблисполкома продавал на улице колготки. От него я узнал, что исторически Всеволожский район контролируют армяне, а Выборгский – азербайджанцы.

У помойки за главным зданием рынка тусили бомжи; дворник Витя пил “Льдинку”, напаивал приходящую бомжиху с лицом персидско-иранского типа, которая теряла сознание и была доступна; говорили, что у неё пятеро детей.

Продавец рыбы Механошин скандалил со своим наёмным работником, выгоняя его без зарплаты, а работник буянил; тётка, похожая на мою тёщу, искала наркотики, а мне заговаривала зубы словами “вы мой сын”; южные люди восхищались толстым русским продавцом, который выпивал за вечер три литра водки, при этом первый литр не закусывал (“спэциально закускы нэ дэлает!”), а дальше пепси-кола; мастер по обслуживанию игровых автоматов показывал мне дугообразные следы на стене за “крабом” с мягкими игрушками и мрачно констатировал, что автомат переворачивали – я думал на чеченца Колю.

На этом рынке в 2001 году произошла интересная история, связанная с начальником охраны Станкевичем – положительным мужчиной в очках, типажа Михаила Горбачёва. И не только внешнего типажа: Станкевич оказался предателем, перебежавшим к Магомеду от своих патронов и сослуживцев по ментовке – Черкесова и Орихана. Черкесов, кстати, был старшим братом тогдашнего полпреда, впоследствии главы ФСКН. Когда я увольнялся, Орихан выдал мне 80% зарплаты, а 20% прикрыл ладонью.

– Андрей, мне надо, чтобы ты рассказал про одного человека.

– Станкевича?

– Я сам не верю, мы вместе с Василичем с ним служили. Что он задумал?

– Его Шамсутдин Гусейнов убедил работать с Магомедом, а вас с Василичем они кинут на деньги. Станкевич согласился.

Орихан поводил головой, сказал что-то типа “ну, бля” и отдал мне оставшиеся 20% зарплаты. Дома я напился: ведь даже сдать точного предателя – это стукачество, и делать этого нельзя. Нужны были деньги – молодая семья, жена беременная, и так далее. Сейчас бы я так не сделал, даже будучи совсем без денег.

Много душевных моментов связано с этим рынком. “Уличные художники”, наверное, действительно не втыкают, что мажут краской людей прямо по душе. Которой у них самих 100% нет. Тонкой материи, из которой кроится душа, в мире ограниченное количество. Чем больше людей, тем они недушевнее. А много и совсем никаких.

#невскийрынок #стритарт

Смотрю, лютует в фэйсбуке какой-то мудак по имени Радий Х-ов. Хотел написать ему оскорбительный комментарий, но дёрнул же чёрт сначала заглянуть в профиль.

По ходу своей деятельности (продажа сельхозтехники) я работаю со всеми регионами РФ, в том числе, с национальными республиками. И знаю, что республики очень разные по уровню интеллекта националов. Например, националы на букву Т, по-моему, самые умные в РФ. В то же время, рядом с ними националы на букву Б – самые тупые в РФ. Вроде и соседи, а от обезьян откололись как с разницей в миллионы лет.

И вот этот Радий, оказывается, глава республики. Что тут ещё сказать. Какая республика, такой и глава.

Летом 2001 года я работал ночным охранником в магазине “Хорошие колёса” на набережной Смоленки.

Вечером персонал покидал магазин и закрывал меня снаружи. Нетрудно догадаться, что кинь кто-нибудь из конкурентов molotov cocktail в окно, шансов у меня бы не было: магазин забит резиной до потолка, на окнах приварные решётки, носители ключа ночуют в разных концах города. Замдиректора ЧОПа об этом знал, но только через полгода, когда поставил на объект своего сына, выхлопотал у колёсников опечатываемый пенал с ключом. Фамилия замдиректора была Орихан. На фалангах пальцев у него были набиты буквы МIША, кириллицей с латинской i.

“Хорошие колёса” имели тогда 3 магазина: в Грузовом проезде (он там поныне), на Ваське, и где-то ещё. При покупке грузовой резины оказывалась услуга – бесплатный шиномонтаж. Но, в шиномонтаж надо было ехать на Южное шоссе. Однажды в полночь у меня на Ваське зазвонил стационарный телефон.

– Алё, Хорошие колёса?
– Да, охрана слушает.
– Я уже полсуток вас ищу! Всё объехал! Где этот ваш Южный улица?

Выяснилось, что звонящий купил грузовые шины, и теперь колесил на своей фуре в поисках бесплатного шиномонтажа.

– Я уже везде был! Где я? – спросил он кого-то рядом.
– Всеволожск, – послышалось на заднем плане.
– Всеволожск! Здесь нет на Южный улица шиномонтажа!

Насколько я понял его проблему, надо было найти Южную улицу в Петербурге или рядом. Я взял справочник “Весь Петербург” за 1999 год, открыл алфавитный перечень улиц и сказал:

– Единственно, чем могу вам помочь, это подсказать, где находится Южная улица.
– Да, подскажите!

Алфавитный указатель содержал Южные улицу, шоссе и проезд.

– Вам что: Южное шоссе, Южная улица или Южный проезд?
– Южный улица! Южный улица!
– Есть такая, – я отлистал по буквенно-цифровому коду до нужной страницы карты, – это Лахта.
– Лахта? Спасибо!

Дальнобойщик бросил трубку и помчался в ночи из Всеволожска в Лахту, кто понимает. Южная улица в Лахте – частные деревянные дома. Не было ещё и КАД.

Только потом я сообразил, что бесплатный шиномонтаж был на Южном шоссе, а это ровно один километр от Грузового проезда, где этот дальнобойщик купил шины, потому что грузовые продавались у “Хороших колёс” только там.

Про этот магазин на Смоленке можно много написать, конечно. В мою бытность стали пропадать колёсики. Расследовал дело имеющий детективную лицензию Владимир Черкесов, старший брат Виктора Черкесова, стоявшего у истоков российского наркоконтроля. Вором оказался продавец по фамилии Казаринов, сплавлявший колёса в соседний шиномонтаж хозяину Афтандилу Георгиевичу. Не буду специально гуглить, как правильно пишется это грузинское имя, но тогда я был уверен, что “Автондил” – так оно произносилось и соответствовало тому, чем носитель занимался. Чего он мне сотрудничество не предложил, не понимаю. В его шинку из магазина шёл замаскированный лаз, а 2 легковые покрышки Barum или Hankook как раз составляли мою месячную зарплату. Видимо, я не вызываю доверия у грузин. А западенцы, как вышеупомянутый Мiша, вообще сжечь хотят.

#хорошиеколёса

Есть несколько самых тяжёлых типов клиентов. Один из них – это южные люди.

Во-первых, они либо плохо, либо своеобразно изъясняются по-русски.

Во-вторых, у них какое-то своё, не наше понимание реальности.

В-третьих, у них принято торговаться и выторговывать копейки. В этом пункте у меня вообще, как сейчас говорят, разрыв шаблона. С одной стороны, у южных людей культ маскулинности, мужчина такой мужчина, высшее существо, и так далее. С другой стороны – им говоришь цену, а они начинают спрашивать скидку. Абсолютно недостойное мужчины действие, в моём понимании – открытое признание своей жмотливости и недостатка денег в кармане. Мужчина без денег не мужчина, а сосиска, как говорил Жванецкий, кажется. Но, южных людей это нисколько не смущает, как не смущает уголовников, занимающихся активным гомосексуализмом, их фактическая ориентация и название на букву “п”.

Когда я ухаживал за будущей женой, мне пришлось порвать отношения с ближайшей роднёй. Я точно знал, что родня мою жену не примет – хотя бы за белорусскую фамилию на -ович, которую можно было принять за еврейскую, или за мать-кореянку. По евреям у нас в семье был бзик, идея фикс о геноциде русских евреями. Корейцев и прочих монголоидов на полном серьёзе относили к неполноценной расе. После свадьбы, на которой родни не было, мы поехали к моей двоюродной бабушке в Воронеж – я был уверен, что бабушка примет любую мою жену. Так и оказалось. Бабушка была почти слепая из-за глаукомы, и различала только цвет волос.

– У Тони восточные корни, – сразу признался я.

Бабушка помрачнела, но задумчиво сказала:

– Восточные корни… ну, это не самое страшное.

– А что самое страшное? – спросил я бабушку.

– Самое страшное – это южные корни.

Бабушки давно нет, но чем дольше я живу, тем больше понимаю, почему она так считала.