Впервые живого Эдуарда Хиля я посмотрел в ДК города Шлиссельбурга, в 2001 году. Приближались выборы депутатов, и основной кандидат, коррупционер-алкоголик по фамилии Кружалин, организовал концерт. “Кружало”, как я потом узнал, на дореволюционно-русском языке означает “кабак”. Фамилия была совершенно говорящая.
Со сцены лился русский шансон в стиле “братва, не стреляйте друг друга”, выходил Николай Валуев (да, который депутат сейчас), субтильный и низкий ростом Кружалин обнимал Валуева и говорил о поддержке бокса. Спела какая-то баба в кокошнике, типа Кадышевой, псевдорусские песни. Под конец вышел Хиль.
Конечно, от него ждали “Избушку”, что он и сделал. Но, достаточно долго поговорил с залом, задействовал в диалоге и детей. Бабы пожаловались на домашний труд, что всё время уходит на стряпню.
– А зачем вы на это время тратите? – сказал Хиль, – пусть это в магазине делают!
– Золотые слова! – выкрикнула сидящая рядом с нами баба.
Через год в ДК работников связи на Большой Морской праздновали тридцатилетие Эдуарда Тиктинского. В офисе RBI я служил старшим смены охраны, и на юбилей попал в качестве швейцара, постоять на воротах. Веселье было в разгаре где-то наверху, новых гостей не приходило. Я прохаживался в пустом вестибюле.
Дверь с улицы отворилась, зашёл небольшого роста мужик в кепке. На начальство он не походил.
– Здра-авствуйте, – раскатисто сказал мужик и протянул руку, которую я пожал и заметил, что мужик рыжий. Пока я вспоминал, где я его видел, с лестницы бежал распорядитель, сотрудник RBI по фамилии Карпухин:
– Эдуард Анатольевич! Здравствуйте! Мы так вас ждём!
Тут я понял, что это Хиль, но ему уже было не до меня. Вскоре сверху донеслось “Па-а-талок ледяной”, а я читал забытую Карпухиным программу вечера, которая начиналась с “сюрпризного открытия столика именинника” (дословно), потом шёл “романтический танец Эдуарда и Ларисы”, а где-то в середине Хиль должен был рассказывать о “клубе Эдуардов” и петь “Избушку”.
На эту командировку, со Шпалерной до Большой Морской, секретарь Марка Лернера (тогдашнего финдиректора у Тиктинского) выделила мне деньги на такси. Туда я добрался на метро, бегом по эскалаторам, а обратно ночью дошёл пешком. Барыш составил 350 рублей. За сутки тогда платили 1000. Ребёнок был маленький, на всём экономили.