Июня девятого числа, в 2000 году, я ехал от метро Дыбенко в автобусе маршрута 469 и спрашивал у дядечки в синем (с патронташами на груди) охотничьем костюме:
– Не скажете, когда птицефабрика Северная?
Дядечка подсказал, смотрел на меня с достоинством. Выглядел я жалковато. Ушёл от родителей, ни еды, ни денег нет. А на Северной у меня работала девушка. Главным химиком.
На проходной я сказал, что мне надо к жене, и меня пустили. Сейчас бы хрен так. Мы вместе провели день в лаборатории, а потом поехали на велосипеде в Шлиссельбург, к её родителям. Таким образом, в Петрокрепость впервые я въехал со стороны Назии, а не как все.
Через год, когда я работал у брата путинского сослуживца Черкесова, его заместитель Миша Орихан спросил:
– Где жена работает?
– На Северной, химиком.
– О! Отлично! Нашему другу, фирма у него “Невские берега”, Северная не отгружает кур – дефицит, очередь, крупняку по конкрактам приоритет.
– Ну, и что?
– А его конкурент из Воронежа, которому тоже недогружают, взялся поставить корма для кур по дешёвке, в обмен на лояльность.
– Так надо сказать, что эти корма плохие? – в молодости я был умный, и допёр сразу.
– Очень плохие, – Миша, бывший мент, изобразил несчастье на лице, – вообще негодные!
Дружбой с Мишей я не дорожил и карьеру у Черкесова делать не собирался, поэтому, хоть жене и рассказал про эту просьбу, в блудняк вписывать не стал. Она имела определённое влияние при дворе Виллике Ван дер Бринк (фабрика тогда принадлежала голландцам).
Виллике была выше 180 см ростом, стройная, курила марихуану и развелась с мужем. Фабрика принадлежала её папе, который начинал с торговли курами на рынке. У Виллике был русский любовник Саша, на 30 см ниже неё ростом.
Своё влияние жена потеряла, когда во время декретного отпуска мы плыли на лодке по Новоладожскому каналу, и наткнулись на стоящий катер с Виллике и Сашей. Молча поздоровались, но после декрета Виллике была с женой неприветлива, и жена ушла в Агробалт.
Несколько лет назад Виллике продала Северную тайцам. Директором там Срина Бури, такое ФИО.
И вот, в 2020 году Северная просит у меня счёт на 330 рублей. Не тысяч, а рублей. Для юрлиц у меня нижняя планка 1000 р., но, из уважения к Северной, высылаю счёт. Северная платит по счёту. Вместо 330 р. приходит 33330 р.
То есть, представьте: бухгалтеру принесли счёт на 330 р., а она, пьяная что ли, делает платёжку на 33330 р. И подписывает.
Ладно, думаю, организация вы богатая (да богатейшая, хули), при сверке эти 33 тыс. всё равно вылезут, а я пока вашими деньгами попользуюсь, без процентов.
Представитель Северной, забиравший груз на 330 р., как-то странно посмотрел на меня. Как граф Монте-Кристо, спасавший Морреля. Мне и правда эти 33 тыс. были в октябре важны – не хватало денег на квартальную уплату НДС.
Проснулась Северная через год: мол, международный аудит, подпишите сверку. Я подписал, собрался платить. Но, остановил меня Архангелогородский тракт.
В старые времена, до Виллике и тайцев, на Синявинские высоты с А-120 можно было попасть по двум дорогам: нынешней асфальтовой, которую асфальтировала Виллике (на старых картах это Муромская дорога), и бывшему Архангелогородскому тракту (царская дорога СПб-Архангельск), доселе грунтовому. И вот, тайцы перекрыли Архангелогородский тракт, строя там новые птичники. Это бы ладно, но я глянул на гуглокарту: они птичник поставили прямо на тракт, на дорогу. Ангар поставили на царскую дорогу, по которой я еще 15 лет назад ездил.
– Как можно получить так землеотвод, чтобы на дороге строить?
– Да деньги, господи.
Ах, деньги? Ну, Северная, тогда подождите с деньгами. Я ещё попользуюсь. Как вы моим архангелогородским трактом.