Метка: рыбалка

В этом году в Курской области запретили охоту; в связи с военной операцией звуки выстрелов могут истолковать неправильно, наверное поэтому запретили. И чтобы по лесам не шатались в камуфляже – мало ли, кто это.

Сейчас, если смотреть по сайту, курское областное общество охотников и рыболовов (КООиР) находится на улице Почтовой. А когда я был маленьким, КООиР находилось в “шестёрке” – это здание с адресом Красная площадь, дом 6, так до сих пор и называется. В парадных помещениях КООиР всё было, как это принято: шкуры, чучела, рога, картины на охотничью тематику. Гораздо атмосфернее, чем сейчас в питерском ЛООиР на Пряжке, хотя там тоже есть шкуры и чучела. Между тем, лесистость Курской области всего 6% (так было, когда я был маленьким, но когда сейчас заглядываешь в гугл, лесистость выросла до 7,8%, что немудрено – при демократах всё потихоньку зарастает лесом, который потом срубят и отдадут в Китай), а лесистость Ленинградской области 55,5%, и по площади она втрое.

В первом этаже “шестёрки”, напротив Главпочтамта, были помещения Госохотинспекции. В областных лесах находились постоянные, как они назывались, кордоны – что-то вроде домиков лесника с хозпостройками. На кордонах жили егеря, постоянно следящие за охотничьим хозяйством. Каждому егерю полагалось не только ружьё, но и пистолет – причём, это были не ПМ, а ТТ, со старых запасов. Браконьеры при встрече могли и убить, лихих людей тогда хватало. Это сейчас они как-то подвымерли.

Гараж “шестёрки” находился со стороны улицы Радищева, там базировался и УАЗ-469 начальника Госохотинспекции, Владимира Васильевича Котова. Сам начальник, по совместительству, был и председателем КООиР. На эти должности он попал, выйдя в 50 лет на пенсию по состоянию здоровья, после тяжёлого инфаркта. Ездил Котов с водителем Колей, молчаливым и надёжным мужчиной. Иногда они брали с собой на охоту внука начальника.

– Ну ка, Андрюша, выстрели из ружья, – говорил дед, а егерь услужливо подносил и держал на весу ружьё.

Мы стояли на берегу, и стволы были направлены в сторону реки Сейм. Я нажал на спуск, и тут же приклад прилетел мне в грудь – у гладкоствольных ружей сильная отдача. Егерь как-то этот момент упустил.

– Эх, надо было ружьё к плечу приложить…

– Семёрка до того берега летит, – сказал дед, смотря вместе со мной на круги, пошедшие по воде. Разлёт дроби был огромный, несколько метров.

Непосредственно на убийство уток надо было вставать очень рано, и я просыпался обычно уже тогда, когда все с охоты возвращались. Оставалось слушать охотничьи истории. Добытых уток пересыпали солью в котелках. Мне доставались красивые стреляные гильзы. На зимние охоты, где убивают уже не уток, а кабанов, косуль и лосей, меня совсем не брали. На такие охоты ездил дядя, из рассказов которого я помню, что когда охотишься после употребления самогона у егеря на кордоне, очень трудно прицеливаться и попадать.

Дед вырос на границе с мещёрскими лесами, к ружью привык с детства, и охотником был опытным. Умер он рано, в первый год перестройки, от второго инфаркта. Кто-то говорил, что дед работал в своё удовольствие, но это было не совсем так: номенклатура и нужные люди всегда ждали от него угощения мясом, которое надо было добыть, погрузить, разделить на порции и всех угостить. Нечто подобное есть в сериале “Брежнев” с Шакуровым, где Брежнев делит мясо и говорит, какая кому кучка. Бегать по глубокому снегу с ружьём тоже для сердечников нехорошо. И, конечно, не полезно есть мясо в таких количествах, какие он мог себе позволить, то есть в любых.

Спустя пятнадцать лет, когда я закончил военную кафедру, подполковник Кочнев предложил вступить в КВО – коллектив военных охотников. Главным аргументом, который Кочнев всё время повторял, была возможность приобретения нарезного оружия через 5 лет стажа владения гладкоствольным. Обычное гладкоствольное ружьё, если знаете, стреляет дробью совсем недалеко, метров на 30-40, пулей чуть подальше, но пулей из гладкоствольного трудно попасть. И я вступил, ради стажа. Получил охотничий билет, два или три года платил взносы, а потом, в какой-то год, у меня не оказалось нужных двухсот рублей – тогда это были существенные деньги, жена не работала, ребёнок был маленький. Стаж прервался, а билет у меня до сих пор хранится, на память.

Охота – дорогое удовольствие, ежегодный взнос в ЛООиР сейчас 3500 рублей, один выстрел из ружья обходится в 70-100 рублей, да и сами ружья подорожали. Но всё же, я надеюсь, что когда-нибудь разгребусь с делами, и снова себе всё это организую. Чтобы отдача в плечо, шкуры на полу и на стенах, чучела на шкафах, волчья голова на стене в квартире. Как у деда.

Может, и в Курской области получится. Не навсегда же там жёлтый уровень опасности.

Был, правда, у нас такой родственник, который последние 10 лет перед пенсией всё твердил: как исполняется 60 лет, больше ни дня не работаю, беру ружьё, собаку, и в тайгу. Прожил он за 80 лет, но как раз в 60 пошла у него такая глаукома, что не только стрелять, но и более простое делать уже не смог. Вот этого боюсь, конечно. Зрение потерять совсем плохо. Но, то как Бог даст.

Некоторые скажут, что зверей убивать нехорошо, да помилуйте – вокруг нас ежедневно людей убивают вполне официально, то прививками, то спецоперациями, и мы нормально в этой атмосфере живём; звери, на мой взгляд, такая вещь, значение которой тут пренебрежительно мало.

Хотя, вспоминая рассказы вдовы охотника из деревни Бежаны по фамилии Балашов, который в диких количествах промышлял пушнину в Лужском районе в 90-е, “уж он в последние годы перед смертью так раскаивался, так ему было жалко тех зверей, что он за жизнь убил, что полностью переключился на рыбалку”, ну… Рыб убивать – это конечно не такой тяжкий грех, как зверей, наверное. Но рыб я уже наубивался, честно говоря.

В этом году я всё ждал осени, чтобы поживиться по рыбе – лосось начинает идти в сентябре. Забегая вперёд, форели я хоть и поел, но в основном сезон обломный, по ряду причин.

лВ прошлом, 2020 году, в самом конце сентября я залёг на две недели с этим новым заболеванием, и большую часть арктических гольцов, или палий, успели выловить до меня. В октябре я поймал только одну, в которой была нормальная миска икры – граммов шестьсот. Икру я слегка пересолил, ввиду чего мои домашние воротили нос и ели покупную кетовую. Мясо палии им тоже показалось фи (она жёлтая, а не красная, хотя с виду типичный лосось с крапинками), поэтому на новогодние праздники я съел ещё и два килограмма слабосолёного филе. Палия перед засолкой полтора месяца лежала в морозилке, что рекомендуется для изведения паразитов и снижения количества соли при засолке. Всё получилось отлично. Но мало.

В этом году пока ещё меньше. Решив, что лососей ловят только в трёхстенные ряжевые сети, я взял домой распутывать прошлогодние, скрученные из-за штормов в шнуры. Дело это, в основном, бесполезное. Потратив дней пять и опутав весь огород, ни метра рабочей сети я так и не получил. Удалось только превратить клубки в цельнотянутый жгут, а вот сам жгут уже всё, не распутаешь. Самая засада, если есть кольца. То ли дело одностенная финка, распутывается из любого положения! А у китайки поплавки. Поняв, что теряю время, я бросился набирать новые трёхстенки, которые оказались с семидесятой ячеей. А на лосося надо сорок пять. В итоге, в озеро я зашёл с 60-метровой финкой, связанной из 30-метровок 40 и 45 мм, и с двумя китайками.

Китайка одна скрутилась в шнур сразу, вторая дней через пять. В них не попало ни одной рыбы. В финку же, одностенку, в первые пару дней влетело больше десяти килограммов рыбы, из них одна форель больше килограмма. Именно форель, а не палия и не атлантический лосось. С красным мясом.

Остальное были щуки, язи, окуни и плотва. Финка здорово пострадала, поскольку вынимал рыбу я в темноте, и с выпутыванием не заморачивался – рвёшь леску, и всё. Тем не менее, в эту дырявую финку через пару дней прилетело ещё килограммов шесть. Без форели, но с сигами.

Сигов ловили бреднем прошлой весной, но по осени они лучше, с икрой и жирнее, как и плотва. Икру я жарю отдельно.

После сентября был перерыв в рыбалке по семейным обстоятельствам – свадьба, визиты новых родственников, и так далее. Уже в ноябре выставил три одностенки с ячеей 45-50, в том числе отремонтированную сентябрьскую финку. И, почти ничего. Ну, налим, плотва щука. Было пару дней, что вообще пусто. А рядом стоит друг с китайками – и у него есть. Поймал красномясого лосося в ряжь. Окуней мелких без счёта, щуки.

Хотя я и горячий сторонник одностенных сетей, буду опять пытаться переходить на трёхстенки. Но, финки, чтобы без поплавков.

Потребность моей семьи в рыбе где-то 1,5 кг в день. Пока что сильно до нормы не дотягиваю. Другие дела отвлекают – капельный полив, цветная семенная картошка и т.п.

Если с помощью популярного офлайнового навигатора MAPS.ME построить себе маршрут с пляжей Коккорева куда-нибудь в Ганнибаловку, то выглядеть это будет так:

Зелёное – это лес, голубое – водоёмы, а серое – застройка. Слово “трудпосёлок” в названии населённого пункта говорит о том, что в 30-х годах XX века здесь трудились люди отнюдь не добровольно. Основная масса пятна застройки ниже надписи “Ладожский трудпосёлок” – это огромная военная часть. Действующая, в отличие от почти всех подобных на А-120, пройти через неё нельзя. Это к вопросу об информированности навигаторов: пройти по предлагаемому маршруту нельзя было и никогда до этого, разве что до WW2.

От указанной военной части – ракетной, как и положено частям на А-120, – идёт канава к Шимпалатовскому озеру. В середине 90-х военные вдруг начали лить туда много-много гептила, или как ещё называется эта жидкая дрянь, на которой летают их ракеты. Просто потому, что им сказали утилизировать топливо, ну а куда ты его денешь – кроме канавы вылить некуда, приказ есть приказ. Вода в Шимпалатовском озере, по воспоминаниям местных, была красной, вся рыба умерла.

Гептильчик, однако, с годами вымывается – от Шимпалатовского озера идёт протока в Ладогу, и далее ракетное топливо попадало потихоньку в желудки жителей Санкт-Петербурга, но, в большей концентрации, Морозовки и Шлиссельбурга. Да, гептил это сильный канцероген, но обороноспособность страны важнее.

Рыба с годами снова в Шимпалатовском озере появилась; местные её не ловят. Ссылаются на донные отложения, в которых гептил, по их мнению, присутствует; а карпы, которых кто-то в Шимпалатовское озеро запустил, любят поковыряться в донных отложениях. Некоторые дураки, говорят, и сеточки ставят. Когда Ладога рядом. Но на Ладоге ж рыбнадзор, а на Шимпалатовском его нет.

Хотя, если на продажу, почему бы не половить на Шимпалатовском? Пипл, что называется, схавает. Очень любят некоторые свежую рыбку с рынка. Без нитратов.

Ну или для таких долбоёбов, которые “поймал-отпусти”, даже думать не хочу, что такие есть. А они есть. Им-то хоть в Чернобыле лови, какая разница где рыбу крючками дырявить. Озеро Шимпалатовское для них, без сомнения.

Несколько фотографий Шимпалатовского озера и выходящей из него протоки, весна 2020:

Название этого залива Ладожского озера при поверхностном взгляде немного пугает; зимой через Чёрную Сатаму прутся рыбаки на лёд, половить окуня на грядах. Меня этот залив интересовал только летом, а пересечь его на лодке получилось только с третьего раза.

Судя по спутниковым картам, справа от выхода из губы, за мысом Песоцкий Нос и напротив банки Попова, должны быть хорошие песчаные пляжи. До них от деревни Чёрное километра два пешком, но нас туда тянуло почему-то по воде.

Первый раз мы с женой и ребёнком оказались в Чёрной Сатаме, когда обкатывали лодку с мотором. К “Викингу-340” я купил самый дешёвый двухтактный мотор с мощностью 2 л.с., расчитывая на то, что кроме ловли на дорожку, он ни для чего не понадобится. Отличным сентябрьским днём мы приехали в Кобону, где до этого брали на прокат “Пеллу”. Температура воздуха была около 20 градусов. Накачали лодку у пересечения Кобонки и Новоладожского канала, рядом с полуторкой, бросили машину у “Весёлого Роджера” и тихонько покатили вверх по каналу. На пустой лодке, когда только испытывал её в Назии, мне не удавалось выжать более 11 км/ч на обкатываемом моторе; с пассажирами она шла около 10 км/ч.

За Кобоной, если ехать в сторону Леднёво, на левом берегу канала есть несколько выходов к воде – как правило, занятых. Нам как-то повезло и мы останавливались за год до этого там на машине. Канал течёт как река, попадаются кувшинки, всё очень мило.

Минут через сорок показалось Леднёво, тянется вдоль канала довольно долго. Дальше в лесу по берегу много стоящих машин, которые начинают пропадать ближе к Чёрному, когда берег становится низким и заболоченным. Между Леднёво и Чёрным в лесу песок, сосны, красивые места. В принципе, есть пляжики, где причалить – но это в сентябре.

Немного недоходя до Чёрного, в озеро отходит протока. В тот год была очень низкая вода, и мы аккуратно прошли, обходя камни, и вышли в Чёрную Сатаму. Ура! Озеро! Залитый солнцем водный простор. Есть, где разгуляться на моторе. Я дал газу, и тут же налетел мотором на что-то твёрдое.

Глубина, как выяснилось, была сантиметров 30-40; нога мотора с винтом просто налетела на дно, мотор заглох. Вёслами я отъехал на место поглубже, запустил мотор и собрался ехать. Но не тут-то было – за кормой бурлило, булькало и пенилось, но лодка стояла на месте. Единственное, что мне пришло в голову – сломался редуктор или привод до редуктора. Опытные водномоторщики начнут кисло улыбаться, но это был мой первый самостоятельно обслуживаемый мотор, и о его конструкции я только догадывался, пока дело не дошло до ремонта.

Рассудив, что в походных условиях такой ремонт нежелателен, я объявил возвращение назад в Кобону, и взялся за вёсла. До Кобоны, между тем, по гуглокарте было оринтировочно 16 километров. Лодка на вёслах шла не более 4 км/ч. Получалось, что прибываем уже в темноте, а мы ещё и не обедали.

Отмахивая первую четверть пути обратно по каналу, я слушал всё нарастающее жужжание пассажиров, что надо бы остановиться пообедать. Старался тянуть до последнего, стремясь как можно быстрее попасть в Кобону до темноты, но вскоре сдался, и мы причалили к небольшой стоянке на берегу, со старым кострищем.

С собой у нас были замаринованные шашлыки, большой мангал и уголь. Оставив жену с сыном готовить еду, я снял мотор и решил им заняться. Винт вращался на хвостовике редуктора, как я назвал бы эту деталь, совершенно свободно, то есть, не был связан с внутренностями мотора. Вытащив шплинт, которым крепился винт к валу, я снял этот пропеллер и увидел способ его крепления.

Для того, чтобы винт снова стал жёстко связанным с валом, в крестообразное углубление надо было заложить шпонку диаметром миллиметра два, и длиной миллиметров тридцать. Шпонка, как я вскоре узнал, для того и служит, чтобы ломаться при ударах, предохраняя мотор.

Это открытие меня приободрило, однако метизов у меня с собой не было, и из чего изготовить нужную железяку, в голову не приходило. Задумчиво обходя стоянку, я заметил вбитый в дерево гвоздь. Он был в диаметре как раз 2 мм, а вот по длине был больше, чем надо. Чем обрезать гвоздь в лесу?

Заглубив гвоздь в дерево, я стал аккуратно ломать его туда-сюда. Это требовало терпения, но скоро стало понятно, что нужная часть гвоздя неизбежно отломится. Ещё раз, два… и добытая с таким трудом шпонка падает и исчезает в траве. Расстроенный, я наклонился пошарить в траве и наткунулся на… длинный кусок мягкой проволоки диаметром 2 мм. Шпонка была изготовлена, часть проволоки взята с собой про запас, и мы вернулись в Кобону до темноты.

Второй раз мы штурмовали Чёрную Сатаму осенью. Доехали по каналу как можно дальше, встали между Леднёво и Чёрным. Приплыли в Чёрное, зашли в магазин. Там есть коты, которые встречают лодки с рыбаками – выгодное место для котов

Вышли через протоку в Сатаму. Была сильная волна, и такая неравномерная: вроде идёшь, качает терпимо, потом как девятая по счёту ударит – вот-вот перевернёшься. Повернули назад.

Третий раз пришёлся на лето, штиль при солнечной погоде. Спокойно переплыли губу, завернули в сторону предполагаемых пляжей.

Возможно, надо было проехать дальше – сразу у оконечности мыса пляжи не очень, много островов камыша. Мы заняли наиболее удобный участок. В озере в паре сотен метров отстаивалась яхта, пассажиры купались. Из-за мыса вышла казанка, перегруженная пьяными местными с детьми. Медленно она ползла в поисках подходящего пляжа, под нестройные песни пассажиров и крики детей. Озеро тут нельзя назвать уединённым. Если пешком пройти вдоль пляжа в Коккорево на юг – места ещё лучше, и лодки не надо.

На обратном пути видели интересное явление. При почти полном отсутствии ветра, на фоне спокойной глади воды, в паре сотен метров от нас шла с большой скоростью волна, а источника её видно не было – все лодки были очень далеко, и мы посреди губы. Я сразу решил, что это стая тюленей, но… голов нерп над водой не показалось, волна вскоре затухла.

Этот вояж, кстати, я сделал полностью на вёслах, мотор не брал. Почти пять часов чистой гребли – это должно быть полезно, но на весе и физической форме никак не сказалось.

В форуме “Рыбачим вместе” видел недавно отчёт о летней рыбалке в Чёрной Сатаме, написанный от имени женщины – мол, она в одиночку ловит, не хуже мужчин. И жерехов она там тягает при каждом втором забросе, и щуки там от полутора кил и выше, и язи какие-то… Брешет, думаю. Какие жерехи-то здесь, это ж не Луга и не Волга. Тянул воблер за лодкой – пусто. Глубины очень маленькие для нормальной рыбы. В канале, как всегда, окунь берёт, иногда щурята.

В заметке про Бежаны я собирался разведать места в сторону Муравейно, и вот в минувшую субботу это получилось сделать. Вылазку планировал на будни, что повышало бы шанс на спокойный отдых, но на воскресенье появились дела на Мшинской, поэтому в два часа дня субботы я выехал из города.

Пробка на гатчинской объездной, пробка из-за ДТП в Выре, в начале пятого уже еду по дороге Толмачёво-Осьмино. Съезд на Муравейно через пару километров после съезда на Бежаны, и если последний обозначен указателями с обеих сторон дороги, то съезд на Муравейно никак не обозначен, разве что знаком “примыкание второстепенной дороги справа”.

Дорога по лесу сухая, но ухабистая. После сосняка уходит в низину, с противной лиственной порослью, пересекает нефтепровод и вскоре выходит к берегу Луги. Направо по берегу дороги нет, сразу овраг. Налево пошла дорога вдоль реки. На большинстве карт эта дорога проходит мимо паромной переправы, пересекает водную преграду в виде старицы (как пересекает, интересно?), и идёт по левому берегу Луги в сторону Вяза, теряясь на полпути до этой деревни.

Я продумывал запасные варианты на случай, если не удасться форсировать старицу, поглядывая на возможные места остановки на берегу. Везде высокая трава и крутые обрывы, лодку не спустить. С другой стороны, обнадёживало найденное на youtube видео 2011 года с названием “Вдоль р.Луга. Муравейно”, где форсируют предположительно эту старицу по сухому настилу из горбыля.

Меньше чем через километр, справа – паром на Муравейно, люди, контейнер и гаражи. Еду дальше. Вот и спуск – да, выход в реку из старицы щедро засыпан деревом, причём не брёвнами, а горбылём. В дальнейшем дорога на многих участках будет отремонтирована таким же образом. Поскольку она явно не на балансе Лужского района, и дорогой не является, то какие-то частные дядьки привозили сюда горбыль за свой счёт. Осознавая это, я всё время напрягаюсь и озираюсь: многократный опыт показывает, что вложение в общественное формируют у человека ощущение собственности на это общественное. “Слышь, паренёк, мы тут асфальт за свои деньги ложили, а ты тут машину ставишь. Да похуй, что это твой подъезд. Мы тут асфальт за свои деньги ложили” – это я слышал в разных вариантах неоднократно. Я так и ждал, что из кустов выйдет мужик, махнёт рукой, чтобы я остановился, и скажет: “Слышь, ты чё тут едешь? Мы тут горбыль за свои деньги ложили”. Но, из кустов никто не вышел, да и были они, в основном, с одной стороны – дорога идёт прямо по краю обрыва над Лугой, иногда в опасной близости от края.

Периодически дорога уходит в лес, а потом выходит на открытое пространство, которое называют поймой, но это неправильно. Пойма – это то, что хоть когда-нибудь заливается при половодье или паводке, а лужская пойма между Муравейно и Вязом не заливалась с незапамятных времён, это не Толмачёво. В “пойме” растут вязы с диаметром ствола больше метра, им лет по 300. Хватает и красивого разнотравия, когда-то здесь косили – поэтому это ещё не лес.

Легковая машина тут не пройдёт, даже по сухой погоде. Встречаются ямы с непросыхающей грязью, очень неприятные перепады высоты, где нужны короткие свесы. Впрочем, Дастер скорее всего пройдёт, если аккуратно.

Вскоре, километрах в двух от парома, появился прокатанный в траве съезд с дороги в сторону реки. Пройдя по нему пешком, я обнаружил отличный пляж, удобный для спуска лодки берег, остатки кострищ и место для стоянки машины. Решил, что этого мне хватит, и не стал продолжать двигаться в сторону Вяза по основной дороге; лучшее – враг хорошего. В целом, это оказалось правильно – далее к реке было не более двух сьездов, и оба хуже моего.

Со стоянкой сейчас своя беда – если горбылёвую дорогу я миновал и мужик из кустов за мной бы уже вряд ли гнался, то какой-нибудь инспектор или активист по надзору за водным кодексом в любой момент мог бы нагрянуть и померять расстояние от машины до уреза воды. А для Луги это вроде бы 100 метров – ближе машину ставить нельзя, вне дорог с твёрдым покрытием. Поскольку свою я поставил метрах в двадцати, дамоклов меч штрафа от природоохранных беспредельщиков висел надо мной всё время пребывания.

Ещё большим дамокловым мечом были всякие рыбнадзоры и ГИМСы. Последний мог спросить документы на надувной “Викинг” и наличие спасжилета, который хоть и был у меня с собой, но носить его совсем неудобно. Рыбнадзор, по отзывам на форумах, потрошит у лужских рыбаков рюкзаки, обшаривает машины в поисках запрещённой рыбы и орудий лова. У меня было 4 спиннинга, но в качестве оснастки я захватил кучу китайских кормушек с сетками. Уловистость этих кормушек, судя по видео от простых мужиков с youtube, должна была впечатлить. Кроме того, у меня был полный рюкзак моих любимых орудий лова, которые заставляют трепетать инфантильных членов “Питерского клуба рыбаков”.

Помимо дорожников-горбыльщиков, гимсовцев и рыбинспекторов, самым главным стрессирующим фактором было ожидание того, что на этот милый пляж приедет кто-нибудь ещё. У меня ещё не было ни одной вылазки на природу без этого: ты находишь пустое нормальное место, становишься на него лагерем, и только обживёшься – приезжает кто-нибудь ещё и ставит палатку рядом с тобой. Для того, чтобы так сделать, в моём понимании, надо быть долбоёбом. Мне бы никогда не пришло в голову встать рядом с кем-то: я бы искал место всё светлое и тёмное время суток, проехал бы десятки километров – но нашёл бы такое, где я был бы один. “Всякий сброд чрезвычайно общителен”, как любит повторять моя мама, цитируя Шопенгауэра.

И наконец, в сети проскакивают отзывы о неприветливости муравейнинцев, об их прямых заявлениях о нежелании видеть у себя чужаков. Например, я живу в деревне в Кировском районе Ленинградской области. У меня соседи с двух сторон. С одними я здороваюсь кивком головы, с другими не здороваюсь вообще. Больше я в деревне знаю НИКОГО, а там 384 домовладения. И мной никто не интересуется, по крайне мере видимо. Вот это – нормально. В таких же местах, как Муравейно или Бежаны, все друг друга знают. Наверняка все друг с другом здороваются. Поэтому я не смог бы жить в этих деревнях – не могу здороваться или общаться, когда не хочу. А не хочу, в общем-то, всегда.

Накачка лодки, сборка пола занимает час. В “Викинге-340” самое сложное – засунуть стрингеры, скрепляющие три из шести фрагментов фанерного пола. Мотор я не брал – во-первых, дополнительное привлечение внимания, во-вторых, мне явно нужна физическая нагрузка в связи с лишним весом. Когда я только купил эту лодку, в собранном виде я мог перенести её на плече. Последние три года я уже не могу её поднять – только волоком. На Ояти приходилось буксировать её машиной, без транцевых колёс.

Пока собирался, меньше чем за 2 часа проехало 3 моторки – одна проползла в сторону Муравейно, с хилым двухтактным движком, и две казанки прошли с интервалом в час в сторону Вяза, обратно они в этот день не возвращались. Оценив интенсивность движения, я решил, что втихаря мне тут будет не половить. И ошибся – с шести вечера больше лодок не было. В шесть отплыл в сторону Вяза и я.

Два спиннинга одновременно мутить не стал, поставил в держатель один “крокодайл” и повесил воблер с заглублением 2 метра. Даже если идти посередине реки, на Луге часты отмели или топляк – воблер периодически цеплялся, но не наглухо. Забегая вперёд, на 16 километров пробега по реке на вёслах, с разными воблерами, улов на этот способ ловли в Луге – полный ноль, как и в прошлом году в Бежанах. Это немыслимо, например, для Новоладожского канала – там любой дурак на километр пробега поймает хотя бы окуня или щурёнка непищевого размера.

Луга между Муравейно и Вязом отличается от Луги в районе Бежан: расход воды в ней теоретически больше не становится, значимых притоков нет, но при этом появляются широкие участки, в целом река становится шире. Хотя, как раз напротив моего пляжа было ровно 30 метров – аномально узкое место, но якорь мой с трёхметровым тросом нигде не доставал дна. У пляжа было обратное течение, а у противоположного берега – мощная глубокая струя.

Вскоре MAPS.ME показал, что я добрался до крайних домов Вяза. Если будете гуглить про эту деревню, там в выдаче какой-то “умный” кабинетный краевед, идеально соответствующий описаному образу псевдоучёного из “Имитационные науки. Филология“, рассуждает о происхождении названия “Вяз”. Мол, вязов там нет, поэтому название произошло от слова “вязило”, то есть болото. Есть там вязы! Ещё какие, многовековые! И не образуются так слова: не “х…й” от слова “х…йло”, а наоборот! Деревне Вяз еще в 1500 году было бог знает сколько лет, и тот, главный вяз, уже давно утрачен – он не живёт 1000 лет, как дуб. Вязы там есть, а вот с болотами как раз проблема. Как и с краеведами-долбоёбами.

Интернета от Мегафона у меня на пляже уже не было, а ближе к Вязу пропала и сеть вообще, поэтому навигатор только офлайновый. Поскольку моя стратегия – не привлекать внимания, заплывать глубоко в Вяз я не стал, и развернулся. Теоретически, я находился в районе урочища Растишино и в месте впадения Растише(и)нского ручья. В сумерках никакого ручья я не заметил. Вообще, эти названия – Растишино и Растиши(е)нский – словно бы вымараны из поисковой выдачи, найти нельзя практически ничего, кроме Викимапии.

Было около восьми вечера, и по дороге обратно надо было выставить мои любимые орудия лова. Между Муравейно и Вязом, кстати, по левому берегу встречаются небольшие заросли кувшинок – их отсутствие меня удивило на бежанской рыбалке. До темноты я поставил 4 штуки – 40, 45, 60 и 65 мм, в расчёте на трофей, в перспективных местах – у поваленных деревьев, у кувшинок. Я только теперь понимаю, что на Луги трофеи живут в ямах, их просто так не выковыряешь. Но хотя бы лещ какой, а?

Гребля назад немного поднадоела, всё же 2 км/ч течения дают о себе знать, в то время как чистая скорость “Викинга” на вёслах не сильно превышает 4 км/ч. На пляж приехал полодиннадцатого уже в сумерках, пошатываясь, пристегнул к спиннингу китайскую кормушку с сеткой, зарядил варёной сечкой, забросил и прислонил к торчащей из воды рогатине, оставленной доночниками. Пока таскал из лодки вещи, глянул на кончик спиннинга – клюёт; действительно, попалась рыбка весом граммов 100. А я ещё думал, что ячея крупновата.

Ночевал в машине, в зимней куртке и на двое штанов. Несмотря на наличие капюшона с мехом, без шапки замёрзла голова. Ночью было плюс 6, и это 4-го августа. Полнейшая тишина, дороги на Осьмино не слышно вообще, в отличие от Бежан.

Встал около 6 утра. Повторная ходка к Вязу принесла горькое разочарование. Ладно там спиннинг, от него особо и не ожидалось, но все любимые орудия оказались пустыми. Как и в прошлом августе, река производила впечатление неживой. Время до обеда я провёл на пляже, пытаясь двумя донками взять реванш вчерашними снастями – безрезультатно. Маленькая пойманная в сумерках рыбка стала моим единственным трофеем. До часу дня прошло 2 моторки, одна из которых была надувная, и обе опять в сторону Вяза.

В час двинулся обратно. После проезда мимо паромной переправы, в лесу много грибников, стоят машины, попался рыбак с удочками на мопеде. На Мшинской в это время загружали мангал дровами.

Возможно, некоторые будут недоумевать, что это я пиарю в открытом доступе такие заповедные места, ведь сам осуждал подобных ослов в публикации про Старую Малуксу. Во-первых, как справедливо заметил один мой критик, меня никто не читает. Критик этот, кстати, назвал меня безграмотным после ознакомления с моим видео о “хорошем” Вавилове и “плохом” Лысенко; это тот случай, когда невежественный человек кидается в атаку на специалиста и сам не понимает, что делает; уж на Вавилове-Лысенко я собаку съел и весь этот школьный бред про гонения на генетику вызывает тошноту, не более. Во-вторых, поисковый запрос “Муравейно” реализуется в Яндексе от силы раз 100 за год – этой деревней интересуются почти только исключительно местные жители. По запросу “Бежаны” мой сайт давно вверху поиска, и что? Тридцать посетителей за год по этому ключевому слову. Поэтому, дорогие любители уединенного отдыха, можете не беспокоиться. И ревнители спортивных методов ловли рыбы, хоть я и считаю вас глубокими дебилами, но успокойтесь – ихтиофауне урон нанесён не был.

В раздевалке фитнесс-клуба, поддерживая разговор с толстым болтливым мужиком, договорились до темы про рыбалку. Мужик рассказывал, как ловил сбежавшую из садков форель в Старой Малуксе, где я безуспешно пытаюсь продать участок земли.
У меня было, чем поделиться о недавней рыбалке, но рыбаки бывают разные, поэтому я закинул удочку:
– Да, блин, рыба эта… не ловится на спиннинг ни хрена! Чувствую, на сетки надо переходить!
Мужик отреагировал отрицательно:
– Нет, что ты! Мне рыба не нужна… Мне удовольствие… Общение с природой…

Это один из моментов, который я никогда не пойму в “правильных” рыбаках. Нравится тебе природа – ну приди, посиди на берегу речки, встреть закат или рассвет. Лодку возьми, погреби. Нет, надо взять извивающегося живого червя, проткнуть его – а он это чувствует, начинает бешено вертеться от боли, из него течёт жёлтая жидкость – кровь его или лимфа, – и забросить в воду. Уже карму испортил себе, уже сделал мир хуже, уже природе своей любимой повредил. Потом на этот крючок сядет рыба – тебе бы так щёку проткнули железкой и тащили туда, где ты дышать не можешь. Крючок иногда травмирует рыбу так, что она не выживает. Выуженная рыба не просто бьётся в отчаянии, она ещё и звуки издаёт. Раньше я думал, что только щука визжит, когда из неё крючок тащишь. Но, на последней рыбалке маленький голавлик, которому тройник одним концом вышел из глаза, другим из щеки – визжал как резаный. Я не посадил его в садок и не стал опускать в воду – думал, что он помрёт быстро, но он бился в лодке ещё с полчаса, периодически меня пугая. Глядя на этого голавлика, я думал – а чем отличаются мучения этой рыбы от мучений, например, человека? Да ничем.

Антропологию “правильных” рыболовов можно изучать на форумах, где они общаются. В Питере это, например, ПКР – Питерский Клуб Рыбаков. Внутри сообщества “правильных” тоже есть страты, основная дихотомия это “спортсмены” и “добытчики”. Первые ловят рыбу, то есть мучают живую плоть, ради спортивного интереса. Пойманную рыбу они отпускают, если она не имеет смертельных травм, а если имеет, то отдают кошкам или выбрасывают. Очень редко они едят сами. Снаряжение и снасти “спортсмена” стоят столько, что можно купить от одной до нескольких тонн свежей рыбы. С крупными экземплярами рыб спортсмены часто фотографируются.
У второй группы, “добытчиков”, есть хотя бы какое-то оправдание своего садизма – они ловят рыбу не для того, чтобы помучать и отпустить, а для того, чтобы съесть. Добытчики забирают пойманную рыбу с собой, мелкую дают кошкам, среднюю сушат и вялят, а крупную жарят и коптят. В отличие от спортсменов, добытчикам гораздо реже изменяют жёны. В плане оценки мужских действий женщины устроены примерно одинаково: дрочение удочки ради спортивного интереса они подсознательно приравнивают к реальному онанизму, и теряют к такому мужчине уважение и интерес. Добытчик же, воздействуя на первобытные инстинкты женщины – отдаваться приносящему добычу, – принесённой рыбой поднимает свой авторитет.

Как я понимаю, любование природой – это отдельный процесс, созерцательный, без осязаемого материального результата; а добыча биологических ресурсов – другой процесс, работа на результат. Лучший результат в деле добычи рыбы даёт использование сетей. С удочкой можно потратить целый день, так ничего и не поймав, даже если вы опытный спортсмен. Это видно из отчётов о рыбалке на упомянутом выше форуме. Умело расставленные объячеивающие сети, с учётом местных особенностей, с правильно подобранным размером ячеи, всегда дадут отличный от нуля результат. За это, в общем-то, спортсмены и ненавидят “сеточников”.

Использование сетей для ловли рыбы у нас разрешается при наличии лицензии, которая стоит недорого. Сеть маркируют госорганы, и ловля происходит легально – артелями или индивидуальными рыбаками. Тем не менее, “спортсмены” ненавидят и таких, легальных, “сеточников” не меньше, чем работающих без лицензии. Особо активные не стесняются заявлять в открытом доступе, что портят любую попавшуюся им на их спортивном пути сеть, не разбираясь, легальная она или нелегальная. Да будь она даже нелегальной – кто тебе дал право чужую собственность портить, быдлан? Зови ментов, раз ты такой правильный, и пусть ищут хозяина сети.

В общем, заходить на рыболовные форумы я спокойно не могу. В фэйсбуке одни идиоты, политические в основном, в рыбацких клубах другие. Форумов рыболовов-сеточников как таковых нет, но есть youtube, где вам всё расскажут и покажут – как выбрать сеть, как её установить, как снять. И добавят: когда рыбнадзор будет покупать рыбу в магазине, тогда мы, быть может, откажемся от сетей. Почему рыбнадзору, чья функция вроде как сбережение ресурсов, хищническаяя добыча разрешена, а простым людям нет? В Кингиссепском районе, например, всю ловлю лосося держат силовики. Лосось заходит в Лугу из Финского залива на нерест. Осенью идёт продажа красной икры – прямо на предприятия приезжают, в администрации поселений, – и не барыги какие-нибудь, а сами менты, не стесняясь, продают икру. Я думаю, что “спортсмены” и прочие “правильные” рыболовы совершенно неверно понимают назначение сезонных, нерестовых, локальных и прочих запретов на вылов рыбы. Задача запретов – не сберегать ресурсы, а не мешать ловить тем, кому положено. А положено, естественно, не лошкам-спортсменам.

Думаю, вы поняли моё отношение к рыбной ловле и различным категориям её любителей. Вот и фото с последней рыбалки. Маленький голавлик – тот самый, на спиннинг; большие в ячею 40 мм.