Не стоит даже и думать

В молодости я пару раз прокалывался со знакомыми нацменами, которые, тем не менее, сохранили со мной хорошие отношения до сих пор.

Первый раз мы ехали в машине с курьером, и обсуждали общего знакомого, Костяна Шабаева.

– Я когда впервые увидел Шабаева, так подумал – чурка!

Сказал я это эмоционально и тут же спалился, посмотрев на курьера, а он всё по моим глазам понял: звали курьера Чингиз Домбаев, он был чистокровным бурятом из села. Я, получается, сказал глазами “Блин, передо мной же тоже чурка”, и попытался вывернуться, что уже было, конечно, глупо:

– Ну я это, имею в виду, не то…

– Да не, понятно, – закргулил ситуацию Домбаев.

Костян Шабаев был родом из Белоруссии, из деревни Заслоново; отца своего он не знал, а Константином его назвали в честь Константина Заслонова, в старые времена популярного персонажа для географического нэйминга. Костян был смугл, тёмен, и при первой встрече напомнил мне Раднэра Муратова из “Джентельменов удачи”, будучи в такой же верблюжей дублёнке.

Другой раз мы ехали с водителем по питерской Коломне, это был 2005 год, Дворец Культуры имени 1-й пятилетки ещё стоял, и ещё не умерла надежда, что безумие по сносу развернут взад. Я ехал и эмоционально рассуждал вслух:

– Гергиев – чурка! Почему он в нашем городе решает, что сносить, что строить? Ехал бы в свой аул и там сносил!

Внезапно я заметил, что водитель багровеет, пунцовеет и явно сдерживает эмоции, но молчит. Водителя звали Альберт Катанян, и он был чистокровным армянином из Еревана. Ему было понятно, что если уж для меня осетины чурки, то армяне и подавно. Я замолчал. С Альбертом мы периодически общаемся до сих пор, он удачно вторично женился на армянке после развода с русской и открыл магазин в центре Санкт-Петербурга.

Апофеозом же было, когда я ругался с тёщей (она чистокровная кореянка с дальневосточного села) и назвал её чуркой. Мы десять лет не разговаривали. Сейчас разговариваем.

Этой осенью соучредитель всерьёз предлагал мне релоцироваться в Казахстан. Один наш конкурент релоцировался вместе со всей фирмой в Узбекистан. Такие прекрасные страны, говорят, развиваются хорошо. Но, как можно жить вечно в гостях? Даже в Якутске, который часть Российской Федерации, вовсе не чувствуешь себя, как дома – там почти нет русских, а те, кто есть, ведут себя очень тихо. Везде незнакомая речь. У русских в какой-то момент кончились люди, чтобы наполнять окраины и разбавлять местное население. Местное население стало глядеть в зеркала и задумчиво, по-шариковски, спрашивать себя: “А может, я красивый?”.

Сегодня случайно почитал и даже оставил пару сообщений в ветке у казахстанского блогера корейского происхождения, и уяснил окончательно, что даже подумывать о релокации в Казахстан для русского человека неприемлемо. Глупо выглядит русский, качающий за национализм и считающий Россию равной Англии. Она не равна Англии, отставая в гуманитарном развитии примерно на 300 лет, хотя и находясь при этом выше на нисходящей кривой развития. Россия не равна в развитии Германии или Франции, и догнать их не сможет, как не сможет Украина догнать Румынию, например. Но и Казахстан не равен России и догнать её никогда не сможет. Казахстанский патриот, качая свой национализм, должен это учитывать, иначе выглядит совершенно глупо.

Выглядит глупо, но чёрт же знает, кому придёт в голову дать им волю – дали же когда-то чеченам.


Пробежался с телефоном по питерской Коломне

20 декабря пробежался от Сенной до Пряжки, местами снимал на телефон. Выложил ролик на ютубе, а встрою здесь. Если ютуб в России запретят, ролик вы, скорее всего не увидите. Вот он:

Коротко говоря, места моего детства и юности: школа 232 (бывшая 260) на Крюковом канале, Мариинский (Кировский) театр, Декабристов 46, улица Мастерская, улица Союза Печатников, улица Глинки, десткая поликлиника, Никольская церков, колокольня в ремонте, школа охранников “Ратибор”, завод желеной посуды, канал Грибоедова. Комментарий о второй сцене Мариинского театра.

Если ролика не видно – пишите, пожалуйста, в комментариях я перезалью прямо сюда.

Ной Троцкий как камень преткновения

Когда-то я начинал писать роман об одном известном дирижёре, санкции против которого сейчас поддерживает Навальный. Побудительным мотивом был снос квартала моего детства в центре Санкт-Петербурга, инициированный и продавленный дирижёром, приехавшим по лимиту из южной республики. Он уничтожил школу, Литовский рынок XVIII века и Дворец Культуры имени Первой Пятилетки с прилегающим кинотеатром.

В сюжетных линиях разрушенная дирижёром школа в СПб параллелилась с разрушенной почти сразу школой в Беслане на родине дирижёра.

В ресторанных беседах в романе дирижёр говорил, закусывая белужьей икрой:

– Один взмах моей палочки стоит 67 долларов. При существующей сцене я могу намахать около $50000 за сутки. Но мне надо $150000 в сутки! У меня молодая жена, в конце концов. Мне нужна вторая сцена. Меня никто не остановит!

Почему роман остановился? Будете смеяться, но еврейский вопрос, чёрт его побери. Я упёрся в Ноя Троцкого.

Особый трагизм в романе должен был сопровождать снос здания школы (это примерно то же, что снести церковь, а для атеистов даже круче). Архитектором и строителем этой школы был Ной Троцкий, однофамилец наркомвоенмора. Этот Ной, по моей задумке, должен был стать положительным персонажем, заложившим в основание школы мистическое проклятие для возможных разрушителей его детища, сработавшее потом в Беслане.

Я стал собирать любую информацию о Ное Троцком, воспоминания его родни, воспоминания современников – он много чего строил. И упёрся.

Я понял, что никогда, никогда не смогу выписать его положительно. Не может он быть положительным героем. Можно, конечно, было полностью с нуля придумать другого архитектора. Но тогда и роман был бы лживый, ничего не состыковалось бы. А мой роман – он должен был быть биографический. Про дирижёра.

Роман, кстати, назывался – “Чурка”.