Рубрика: Люди

Если наберёте в поиске, в ютубе или яндексе, фразу “Не было мясного животноводства”, то там до сих пор не вымаран меметичный ролик с выступлением Путина в Госдуме. Тогдашний премьер доказывает депутатам, в том числе и бывшим аграриям, что в Советском Союзе не был мясного животноводства.

Это видео мы обсуждали ещё в 2012 году, в компании старых сельхозников. Что мы про него думали, наверное, объяснять не надо. Какой-то дебил, а скорее всего Зубков, навешал Путину лапши, что говядина в СССР бралась от забитых по старости молочных коров. Здесь можно усмотреть попытку замылить и скрыть следы преступления – когда огромные комплексы по откорму КРС, вышедшие на проектную мощность к середине 80-х, в начале 90-х прекратили существование и превратились в руины.

Об этом видео я ещё тогда обмолвился своему дяде, лояльному власти человеку.

– Вот, Путин говорит, что не было мясного животноводства в СССР.

– Ну почему, было, – дядя воспринял это совершенно спокойно, – у нас же деревню переселили в Костерёво в 70-х, когда комбинат по откорму бычков строили. Лес был у Клязьмы огромный, заповедный, всё вырубили. Деревню нашу снесли, хотя на её месте ничего не появилось. Строили, кстати, совместно с немцами. И только этот комбинат заработал, как надо, так пошла разруха и всё накрылось.

Речь тут о ККРС “Владимирский”, о котором можно найти: “Строительство комплекса началось в 1976 году. 22 апреля 1981 года на комплекс была завезена первая партия телят в количестве 520 голов. 23 августа 1982 года первая партия животных в количестве 500 голов живым весом 505 кг была отправлена на мясокомбинат.
В 1984 году комплекс вышел на проектную мощность.”

Вышел на полную мощность к перестройке, и в перестройку и загнулся. Наш сосед по деревне выращивал тогда кроликов. Рыночная цена на их мясо была 4 рубля за килограмм. А тут появились “ножки Буша” по 2 рубля за килограмм, на фоне резкого обнищания населения. “Так у меня бизнес и накрылся”, грустно вспоминает сосед. Крольчатник простоял ещё лет 25, всё больше наклоняясь, и завалился.

Сейчас в России есть мираторговское животноводство, но это такая тема, которую все боятся касаться. Я тоже не буду касаться, скажу только, что мне, мягко говоря, не нравится, каким способом нас обеспечили мясом. Поубивали мелких производителей и вырастили монстров. Это очень плохо, но это мировая тенденция. Правильное животноводство – когда в деревне в каждом дворе свои свиньи и телята. Я застал время, когда так было. Импорт убивает мелкого производителя, и Мираторг убивает мелкого производителя, какая тогда между ними разница? И зачем было заводить Мираторг (а он рос методами, про которые и упоминать неудобно, но про законы там мало что есть), если импорт делает то же самое? Загадка сия великая еси.

Мой роман про одного известного дирижёра, задуманный более 15 лет назад, так и оставался в замороженном виде, пока на днях один земляк дирижёра вновь не пробудил во мне желание написать. Появилась потребность написать хоть кусочек; замысел же и структура романа изменились и пришли в соответствие с современностью. Начав, я смутился – повествование шло от первого лица. Нельзя же так писать роман? Позвонил понимающим в литературе и спросил. Почему, сказали они, можно и от первого лица. Но там будет чередоваться, от первого и от третьего.

– Смотри-ка, два взяла, – толстая тётка в переднике, вытряхнувшая на широкий гранитный столбик кастрюлю с беляшами, показала на одну из улетающих ворон, – не удержит.

Действительно, ворона, с трудом тащившая два беляша, уронила на лёд сначала один, а потом и второй.

Беляши были частью надкусанные, попадались и целые — их выносили из домовой кухни на углу Крюкова канала и Союза Печатников. Вороны дежурили, и, захватив трапезу — по беляшу, кому-то сильно надкусанный, кому-то несильно — улетали обедать на сторону Кировского театра.

Беляши я тоже любил, хотя на них не всегда были деньги. Просить у прохожих я стеснялся. Но, не стеснялась этого делать Лариска Чижова, троешница. Когда в первом классе у нас проводили опрос, кто до скольки умеет считать, она сказала: «До восьми». Отличник Дима Титов встал и сказал: «До пятьсот». Потом дошла очередь до меня, я встал, и хотя знал всё про миллионы и миллиарды, разве что путался после триллиона, сказал: «До пятьсот». Потому, что если бы я назвал число больше Димы Титова, меня бы не поняли. Это выпендрёж считался бы.

А когда мерили скорость чтения, у меня было около 100 знаков в минуту, а у Лариски 11. Как можно прочитать за минуту 11 букв — а вот так, если над каждой думать секунд по пять. Легко. Но, зато Лариска была не стеснительная, и спокойно просила у дяденек по 10 копеек — на беляши и себе и мне, сразу после уроков. И прохожие дяденьки давали. И никто не хотел с нами познакомиться, хоть бы раз. Было нам по восемь лет.

Смотрел “Узник замка Иф”, там ближе к концу, после встречи с Мерседес, Авилов сидит в дворцовых интерьерах на фоне облицованных картинами стен, берёт в руки колокольчик и порывается позвонить. Чтобы вызвать слугу.

Надо представить себя на месте слуги. Он где-то в соседнем помещении, хозяина впрямую не видит, когда хозяин позвонит – не знает, это генератор случайных чисел. То есть, работа слуги – 24 часа в сутки быть начеку и ждать звонка. Он не знает, когда позвонит хозяин – через два часа, или через минуту. Слуга не может спланировать своё время, потому что любое его начинание может быть прервано звонком.

Это ужасно, не находите? Так то слуга, скажете вы, а мы-то свободные люди. Но, я увидел для себя полную аналогию с теми временами, когда не задействовал в телефоне режим “не беспокоить”. Я был директором, как и сейчас, но мне мог позвонить любой мудак. Любое чмо могло позвонить, и прервать мои мысли. Я себе не принадлежал, как слуга графа Монте-Кристо.

Многие люди, мне кажется, не понимают важную вещь: человек вовсе не обязан (нет таких ни законов, ни понятий) брать трубку мобильного телефона при поступлении звонка. Телефон звонит всегда: когда ты ссышь, взявшись за срамный уд (почему-то особенно часто), когда ты спишь, когда ты ешь, когда занимаешься сексом. Если ты слуга – ну, реагируй, а то уволят. Но, если ты свободный человек – выключи на…уй звук на своём телефоне. Захочешь – перезвонишь. Не захочешь – не перезвонишь.

Необходимость делать исходящий звонок возникает у меня крайне редко (ну почти нет таких людей, у которых не было бы одновременно вацапа, телеграма, вайбера, емэйла и т.п.), и каждый раз сопровождается муками совести – это подло и гадко, влезать к человеку в личное пространство звонком.

Менеджеры и даже элита к этому давно пришли, ещё лет десять назад обсуждали: звонить – это дурной тон. Покойный Сергей Доренко, помню, обсуждал. Периодически и в фэйсбуке попадается. Но в этом посте я всё же хочу сказать о личном опыте. Отказ от голосовой связи меняет жизнь радикально. В лучшую сторону. Выздоравливают нервы, ты снова принадлежишь себе. А не графу Монте-Кристо.

Читаю периодически книгу отца и сына Тапскоттов “Технология блокчейн” (ещё в 2019 начинал, открыл наугад, ужаснулся и закрыл), теперь потихоньку жую с начала.

Коротко говоря, основная проблема человечества – остаются люди, особенно в развивающихся странах, не охваченные банковским обслуживанием. На этих людях человечество (зачёркнуто) черти мало зарабатывают, и это люди трудно контролируемые в плане поведения, финансов и труда.

Цель в том, чтобы каждый человек, без исключения, мог выпускать свои собственные акции (токены), как сейчас акционерные общества. Этим делом энтузиасты и некоторые знаменитости балуются ещё с 90-х. Но надо, чтобы все.

Если наберёте в Яндексе “токенизация людей”, на первой странице достаточно инфы, статья Виталика Бутерина ещё 2017 года, ну и вообще есть материал для общего представления о понятии. Речь пока не о чипах, про это чуть ниже, а о цифровых аналогах акций, выпущенных с использованием блокчейна – чтобы ничего не потерять, никого (из инвесторов) не обмануть, все ходы там записаны. Человек становится подобен компании, разместившей на бирже акции – все желающие могут его покупать, сначала частями, а потом, в случае у него проблем с выплатой дивидендов и прочих финансово-трудовых – и целиком.

Отец и сын Тапскотты описывают это, как несомненный плюс и прогресс, благо для людей (книга ими написана на американо-канадский грант в 4 млн. долларов, хотя они люди не бедные). Для тех же, кто жил у нас в РФ в 90-х, должно быть понятно, как всё оно будет. Имеется в виду прямая аналогия с чубайсовскими ваучерами.

Каждый человек получил равную возможность распорядиться своей долей государственного имущества бывшей РСФСР. Можно порадоваться за тех, кто купил акции Газпрома и продал в 2007 году. Мой тесть, кстати, именно так использовал 4 ваучера, получились миллионы. Родители снесли 2 ваучера в Балтийское Морское пароходство, и выручили за акции видеомагнитофон, видеокамеру, телевизор и кожаную куртку. Я снёс 3 ваучера – свой, брата и сестры – в МММ-инвест, с концами. Мой друг Коля продал свой за 2000 рублей (номинал был 10000 рублей), это еда на неделю. Некоторые меняли на 2 бутылки водки, а то и на одну. Большинство же, грубо говоря, свои ваучеры продолбали – от их доли имущества РСФСР осталось лишь воспоминания о нескольких сытных днях, или вообще ничего.

Не будет ли то же самое с токенами?

Будет, конечно. И никак иначе.

Один продаст себя за бутылку, другой за еду на полгода, третий за BMW X7. Но, все они будут проданы, и себе не принадлежать. Куплены будут узкой группой лиц, как и те ваучеры.

Но, встаёт очень важный вопрос – контроль над соблюдением условий контракта. Купив токены человека, инвестор должен контролировать его действия, иначе купленный человек будет пинать хуи вместо того, чтобы махать лопатой. Те, кто много лет готовят поголовную токенизацию людей, прекрасно это понимают. Контроль поведения видеокамерами, где данные анализируются искусственным интеллектом, сложен и неполноценен: купленный человек спрячется в сортир, в кусты, где камер нет и дрон не подлетит. Да и не напасёшься на всех дронов. Камерой везде не заглянешь, да и даёт она только визуальную картинку. Хотя, это тоже часть проекта контроля, но не главная.

Проблема решается биосовместимыми датчиками, неотделимыми от человека. Над Никитой Михалковым смеялись, рассказывающем о патенте Гейтса на биосовместимый блокчейн. Ну, посмейтесь лет через 5-6. Не знаю, что напихано в Спутниках и Пфайзерах (думаю, точно не то, что заявлено), есть там чипы или нет – возможно, и нет пока; но современная вакцинация от Гейтса – это про то, о чём написан текст выше.

Сам токен, кстати, кодируется в куар-код – это давно так. Почему нас учат предъявлять куар-коды – в будущем приложение покажет считывающему не только ваше ФИО, год рождения и иммунный статус, но и все ваши косяки по условиям контракта.

Контракта, по которому вы себя продали.

И открутиться не получится.

Ваше дело не завалится за шкаф, никто его не потеряет, ничего не простит и не спишет. Никакой пристав не приостановит возбужденное в отношении вас исполнительное производство и не вернёт взыскателю “в связи с невозможностью взыскания”, как это массово делается сейчас. Так не будет, потому что блокчейн.В блокчейне все ходы записаны.

Такая технология.

Насчёт же активного влияния на поведение токенизированного, не выполняющего контракт, когда биосовместимые штуки подвергаются, например, воздействию электромагнитных волн… Ну, идите посмейтесь на вышками 5G, это модно.

Постоянно забаниваемый в фэйсбуке и ныне деактивировавший там аккаунт В.В.Громковский окопался ВКонтакте с 239 друзьями (против 5000, плюс подписчики, в фэйсбуке) и пишет посты, изобилующие определениями “кретин”, “лжец”, “ничтожество”, “тварь”, “пидорас” (да-да, в этом году он освоил и такое ругательство). Лайков там достаточно мало, иногда и одного не бывает, поэтому Громковский пошёл в реал – на днях изгнал из магазина (“продовольственной лавки” (с)) безмасочника, причём последний сопротивлялся, а пятерых оставшихся в торговом зале безмасочников заставил маски надеть.

Ох, пожгут барина, дом-то деревянный, так же всегда бывает – пятеро прикинутся, чтобы псих успокоился, а шестой за керосином пойдёт.

Я вообще дружбу с В.В.Громковским ценил – одно время, пару лет, он пролайкивал больше половины моих публикаций, за исключением совсем уж никудышных, и это было лестно – такой дядя, бывший проректор ВШЭ, инвестиционный банкир (всё порывался спросить, как его пустили на такую сугубо еврейскую должность, как банкир – ведь В.В.Громковский по убеждениям черносотенец и, с точки зрения евреев, антисемит), колумнист журнала “Эксперт” (читывал раньше много этот журнал), с Чубайсом дружит в фэйсбуке (Чубайс кого попало не берёт, только подписаться можно), друзей куча, и почему-то меня читает. Даже когда пандемия пошла, мы ещё полтора года общались – и, зная мою безмасочность и антипрививочность, он всё равно многое из остального лайкал и комментировал. Сделал в прошлом январе Спутник и стал резко агрессивнее. На людей в фэйсбуке кидаться стал – тут и пошли баны. Как сказал Алексей Рощин, он же sapojnik, реально поехал кукухой Громковский. Жаль. Рощина, кстати, забанили за то, что сумасшедшего назвал сумасшедшим – на моих глазах было. Нельзя так делать, надо потакать сумасшедшим, чтобы они думали, что нормальные. Как те пятеро потакали Громковскому в продовольственной лавке.

Читаю годичной давности обсуждение закона о чипизации домашних животных (приняли его или нет – не знаю, у нас в деревне никто о чипизации животных не слышал). Волонтёры сетуют: “Безответственные люди просто начнут массово выкидывать кошек и собак на улицу”.

Волонтёры, конечно, люди не от мира сего (никогда не смогу понять их мотивацию), поэтому и понимают мир наоборот. Безответственные люди никогда не выкинут животное по причине того, что оно не соответствует закону. Положен чип по закону, а нет денег на чип – и выбросить животное? Это логика волонтёра. Безответственные, то есть мы, на то и есть безответственные, что нам на законы похуй. Выйдет закон, что кошкам надо головы отрубать (а он выйдет, в том или ином виде) – эти же волонтёры побегут в первых рядах рубить. Потому что закон. Это святое.

Многие ругают Госдуму взбесившимся принтером, а сами же принятые ей законы соблюдают. Это лицемерие, фарисейство и так далее. Каждый человек имеет право оценивать адекватность закона и принимать решение, исполнять его или не исполнять.

Конечно, мне и в голову бы не пришло чипировать своих животных. Им это не нужно, и государству про них знать не нужно. Придёт проверка или облава – спрячем. Надо будет спрятать соседских – спрячем. Штраф выпишут – а у меня ни счетов, ни карт, попробуй взыщи. Совсем обложат – в лес уйдём. Но не должны дураки человеком управлять, это противоестественно и противно.

Как не упирайся мозгами, почти никто из нас не способен почувствовать себя в шкуре российских купцов, помещиков и прочего духовенства в первые годы после 1917 – когда у них отбирали дома.

Многие из нас сидят по городским человейникам и даже дачи не имеют. Но и за городскую конуру, площадью 30-60 квадратных метров (ей-Богу, не понимаю смысла шевелить хоть мизинцем ради такого пространства: за три миллиона рублей можно жить на гектаре, а это 10000 квадратных метров, и потолок до неба), многие работают полжизни – экономя на питании и здоровье, в постоянных склоках с родственниками и детьми из-за нервного напряжения. И вот, вы имеете квартиру, которая стоит миллионов пять рублей, – а при вашей зарплате сто тысяч в месяц на такую квартиру действительно надо копить полжизни, или платить ипотеку лет десять по ползарплаты в месяц, – и вам говорят: три часа на сборы, эвакуация, с собой две сумки. И увозят в другой регион. Навсегда.

Как же, скажете вы, за что же, это несправедливость, я законопослушный гражданин, всегда голосовал за Путина и кололся Спутником-V с опережениями графика. Осуждал безмасочников и антипрививочников. И меня – выселять?

А тебе: эвакуация, чрезвычайное положение, эпидемия, война, распоряжение правительства. Не выселяем, а высылаем, эвакуация. Не задерживайте, гражданин, автобус ждёт.

И всё, позади эти ваши плинтуса цвета дуба шимо, галтели из пенопласта под потолком, бордюрчики в ванной в древнегреческом стиле и плитка с цветочками в туалете, которую старательно приклеивали на плитонит “B+”, потому что он лучше, чем просто “В”. Не увидите вы больше свой любимый белорусский ламинат Кроноспан, на который потратили когда-то ползарплаты, и натяжной потолок, за который отдали вторую половину. И дверки кухонного гарнитура с амортизаторами, на который копили полгода, не откроются больше перед вами и не закроются с приятной мягкостью. Двухместная тахта и телевизор Самсунг с диагональю полтора метра тоже позади. Навсегда.

Кто поерепенистей, тот подёргается: не дойдёт до автобуса, заляжет в кустах. Но, легально вернуться в свою квартиру уже не сможет. Там другие люди будут жить, чуть позже, на правах аренды. Не вам арендную плату внося, конечно.

У выселяемых купцов, помещиков и прочего духовенства была возможность выехать в нормальный мир если не легально, то лесами и тропами через границу. Иногда и ценности удавалось с собой взять, в нормальном мире ликвидные.

А у вас такой возможности не будет. Потому что нормального мира теперь нет, и переходить границы бесполезно . И ценностей вы с собой не возьмёте, в новом мире ликвидных. Блокчейн дело такое – сколько за сегодня заработал, на столько и поел. Накопить, отложить, создать капиталец и жить на проценты не получится.

Будет война, многие уйдут в леса. В конечном итоге, добро всегда побеждает зло. Но, часто с огромными потерями. С катастрофическими потерями. С фатальными.

Многие тексты малоизвестных писателей почему-то не найти в интернете, даже если ищешь дословные цитаты – как вымарано. Есть подозрение, что дело в авторских правах, и это довольно смешно. Кто, например, знает Майка Гелприна, который истово бережёт свои авторские права на рассказы уровня “так себе”? Да никто. Я бы на месте Майка, наоборот, расшаривал свои рассказы как можно шире.

Есть у Майка единственный рассказ, который удался – “Медный грош”. Видимо, из-за присутствия соавтора, Светланы Ос, а также по причине true story based. Там именно эта тру стори цепляет, и даже такой фантаст, как Майк, не смог эту историю окончательно испортить литературой. Майк вообще старался. Чего стоит только описание антисемита в грязной косоворотке:

“Он был страшный, этот мужик, нет, просто ужасный. Сутулый, с длинными волосатыми ручищами, выпирающими из-под закатанных рукавов грязно-белёсой косоворотки. Ханна даже зажмурила глаза, чтобы не видеть заросшего чёрной бородищей лица. Мужик выглядел точно так, как Ханна представляла себе разбойника из сказки, которую бабушка Циля-Ривка рассказывала на Йом-Кипур. И имя у того разбойника было страшное — Мордехай, подстать его жутким делам.

— Пойдём, Ханночка, — прошептал дядька Мотл, — не пугайся, деточка, это добрый человек, раз Бог послал нас к нему.

Ханна отчаянно затрясла головой и вцепилась Мотлу в руку. Она знала, что сейчас будет — этот страшный человек, этот Мордехай, убьёт её. Умереть Ханна была согласна и даже хотела. Всю последнюю неделю вокруг неё сотнями умирали люди, и было странно и неправильно, что она всё ещё жива. Но одно дело просто взять сразу умереть и отправиться на небо к маме, а совсем другое — если тебя убьёт этот жуткий разбойник, который, вполне возможно, ещё и людоед.”

Нет в интернете полного текста этого рассказа, приходится пересказывать, бумажный оригинал давно утратил. Дело в начале войны, немцы разбомбили поезд с гражданскими, эвакуируемыми от Минска (моя двоюродная русская бабушка так же эвакуировалась из Дрогобыча на восток, на открытых платформах, а бандеровцы по платформам шмаляли). Семью маленькой девочки всю поубивали, её еврейский дядя идёт по деревням и пытается девочку пристроить местным русским. Местные подкармливают, но на постой не берут.

В итоге дядя Мотл набрёл на хутор Мордехая, как его имя слышала Ханна, а по-русски Николая, бывшего штабс-капитана царской армии и, по его собственному признанию, антисемита. Мотл встал на колени, Николай девочку взял, и спрятал в подвале.

По приходе немцев Николая, как пострадавшего от советской власти, сделали старостой. Кто ж заподозрит старосту, что он евреев прячет. Было голодно, Ханна заболела. Николаю пришлось зарезать единственного кочета, на бульон. При этом Ханна продолжала Мордехая бояться и не любить.

И вот, сидит эта выздоровевшая Ханна в подвале, а к старосте пара немцев пришли по делам. И говорят громко по-своему, Ханна из подвала слышит – идиш! Евреи пришли! И давай барабанить из подвала с криками “Юдэ, юдэ”.

Немцы в недоумении: “Юдэ?”, она им орёт “Юдэ, юдэ!”. Штабс-капитан понимает, что спалился, убивает обоих немцев и уходит в бега в лес, прихватив Ханну. Та упирается и орёт, пошто он гад евреев убил, ненавижу мол.

Так они идут лесами, пока не встречают советских партизан. Ханна им тут же штабс-капитана сдаёт: он-де евреев убил, а меня на подвале держал, и кормил плохо, курица раз в месяц только.

“Ну и сволочь”, говорят партизаны и тут же Николая расстреливают.Потом эта Ханна выросла и просекла, что это было на самом деле и кто есть ху, уехала в Америку и стала посвящать штабс-капитану стихи. Но, его уже не вернуть, конечно.

К чему я всё это написал – а к тому, что сейчас мы совершенно точно так же начинаем быть делимыми на юдэ и неюдэ; я, в наказание видимо за свой антисемитизм, попал в юдэ. И, жизнь показывает, что штабс-капитанов мало, а русских деревенских много. Поэтому сразу спасибо тем, кто будет нас прятать и помогать. Чтобы вас не принимали за разбойников-мордехаев, как в этой истории от Майка Гелприна. А нам пожелать, чтобы сразу понимали, кто есть кто. И не ошибались.

Помните, как у Евгения Дубровина, “до шестидесяти, больше не протянешь”? Вы, наверное, не помните Евгения Дубровина. Он был руководителем журнала “Крокодил”, писал замечательные повести – чего стоит “В ожидании козы”, по которой снят фильм “Француз”, где Шакуров бьёт морду Ярмольнику. Или “Глупая сказка”.

В повести “Счастливка” присутствует второстепенный герой – дед, резидент азовского побережья, умудренный жизнью деревенский житель. Он спрашивает главного героя: ты сколько раз за ночь просыпаешься? Имеется в виду, поссать встаёшь. “Ну, раза три”, отвечает главный. “До шестидесяти, больше не протянешь”, констатирует дед.

В начале нулевых на передаче “Окна” у Нагиева был Олег Табаков, к тому времени живущий с молодой женой. Нагиев с Ростом в конце интервью попросили у него рецепт здоровья и долголетия. “Делайте, что вы делали, но регулярно”, ответил Табаков, подняв указательный палец при слове “регулярно”.

Большинство женщин этого либо не понимают, либо сильно недооценивают – предстательная железа от нерегулярного секса физически болит и доставляет дискомфорт, превращая жизнь мужчины в кошмар. Поэтому, хоть тебе пятьдесят лет, хоть шестьдесят, и ты замужем – будь добра обеспечить мужу регулярный секс, иначе он уйдёт к молодой и будет прав. Он тупо спасает свою жизнь, инстинкт самосохранения. Простатит переходит в аденому, аденома в рак, а не все так богаты как Познер или Кобзон, чтобы жить с раком десятилетиями.

Никакое изощренное рукоблудие секс заменить не может, это тоже мудрость проверенная годами. Женскую задницу может заменить только мужская задница, но это далеко не всем подходит, да и до сих пор осуждается консерваторами.

Поэтому, женщины бывают добродетельными, у которых мужья долго живут, и недобродетельными, от которых мужья уходят, а если уйти не получается – глушат свою боль пьянством, куревом и прочими атрибутами депрессии. У меня одна писательница в друзьях была такая. Вместо секса с мужем писала свои бабские повести, а муж спивался, и она типа его выгнала. Это называется недобродетельная женщина. Повести почитают и забудут, а живого человека не вернёшь. Для многих сейчас повести и всякая виртуальная поебень в приоритете. Это инфантилизм, наверное. Сам чёрт уже занят снижением рождаемости, потому что преисподняя забита недобродетельными, а они ж себе подобных плодят.

Сам-то я женат нормально, но общественную проблему вокруг вижу, и написать про неё надо.

Летом 1995 года я был на концерте ДДТ на стадионе “Петровский”. Концерт юбилейный, к 15-летию группы, спонсировал его Лукойл. С вертолёта сыпались листовки Лукойл, а билет стоил смешные 10000 рублей (по тогдашнему курсу это примерно 2 доллара).

Честно говоря, это был первый и последний концерт рок-группы, на котором я присутствовал вживую, то есть среди зрителей. Музыку, даже шевчуковскую, я привык слушать сосредоточенно, разбирать партии инструментов, разбирать слова, пропускать через себя. Как таковой формат концерта оказался мне совершенно чужд. Музыку никто не слушал и не пропускал через себя, все прыгали, дрыгали, издавали звуки и вообще производили впечатление людей с отключенным сознанием.

– А что трибуны такие скучные? – спрашивал у своей нетрезвой подруги дрыгающийся дядечка лет сорока, в очках. Трибуны недостаточно ретиво подпрыгивали и орали.

Слушание музыки в нетрезвом состоянии, по мне, гораздо хуже характеризует человека, чем вождение автомобиля. К середине концерта, многократно перепроверив свои чувства, я точно знал, что ненавижу этих беснующихся вокруг меня людей. Встал прямо, скрестил руки на груди и до конца концерта стоял, презрительно смотря перед собой.

В дальнейшие 25 лет вся эта тусовочная жизнь – концерты, театры, кино, любые массовые мероприятия, – благополучно прошла мимо меня. Исключение составил период ухаживания за будущей женой, когда приходилось ходить в музеи, и несколько раз в театр. Потом на вопросы жены, почему я не хочу в театр, я всегда отвечал, что не люблю скопления людей. “Не обращай на них внимания”, говорила жена. Но как не обращать внимания на окружение, если провалился в выгребную яму, например.

И вроде бы, год 2020 – это триумф таких людей, как я: мир стал жить более по-нашему, без этих обезьяньих сборищ, стадионов, перемещений по миру просто от нехуй делать, лишь бы получить впечатления (у меня никогда не было загранпаспорта и не будет, надеюсь). Но нет, я не доволен. Во-первых, обезьянам обезьянье, пусть бы прыгали и орали. Чем больше их, тем больше ценность нормального человека. Права и желания обезьян важны, даже если обезьяны вам не нравятся. Во-вторых, маски. Раньше я мог почувствовать своё интеллектуальное превосходство, просто не пойдя на дебильный концерт или спектакль, совершенно пассивно. Не делать то, что считаю дебильным. А теперь дебильное пытаются заставить делать всех, и таких как я тоже. И закончится это войной. Не ядерной, а просто резнёй.